Вместе они вернулись в главный корпус и, чтобы не терять драгоценного времени, решили, что подготовку к сессии вполне можно совместить с их индивидуальными занятиями. В очередной раз Аника убедилась, что сухой канцелярский текст учебников до неузнаваемости преображается, когда его пересказывает куратор. Все тут же становилось элементарно ясно, суть будто всплывала на поверхность, пробравшись через толщу всякого мусора, написанного для большего объема учебных талмудов. И эта самая суть отпечатывалась в памяти настолько четко, что можно было не сомневаться – теперь она там на веки вечные.
Так прошла неделя – куратор и его адептка почти не расставались. Встречаясь утром, они сначала повторяли теорию, потом переходили к практическим занятиям –прежде всего, к освоению и применению заклинаний, потом - к подчинению силы, и, наконец, к тренировкам по защите. Аника демонстрировала поразительные успехи почти во всем, чем очень радовала своего учителя. Собственная сила уже не казалась ей страшным диким зверем, но до полного подчинения все равно было еще достаточно далеко. Кроме того, больше Сноу не выводил девушку из себя, чтобы спровоцировать всплески, а пытался донести, как концентрировать энергию или подавлять ее в самом зародыше, когда та начинает своевольничать. Они много экспериментировали и в лаборатории, и эти занятия нравились Винтур больше всего, потому что, как и в первый раз, профессор располагался позади нее и направлял движения. Хотя, если быть совсем честными, девушка время от времени специально делала что-нибудь не так, чтобы вынудить мага на подобный поступок. Ей нравилось ощущать его тепло, запах, слушать бархатный переливчатый голос, а он втайне наслаждался этой игрой, радуясь собственным успехам –Аника постепенно привыкала к нему и уже почти не вздрагивала от прикосновений. Правда, с каждым разом держать себя в руках, останавливаясь в шаге от чего-то большего, становилось все сложнее. Девушка была для него словно воздух, отдушина в череде беспросветно серых дней жизни. Сноу не мог украдкой не любоваться ею, не заслушиваться мелодичным смехом, не умиляться смущению и досаде, периодически отражающимися на прекрасном лице, но при этом он умело держал на своем маску спокойствия и отстраненности – и это тоже была часть плана по осаде желанного бастиона.
После занятий они отправлялись либо на прогулку, либо ужинать в город. Хотя, пару раз случилось и такое, что продукты Сноу привозил из города еще утром, и ужинали они в его кабинете – на нейтральной территории, а после расходились по своим комнатам, утопая в прекрасных видениях и мечтах о том, что могло бы случиться, останься они вместе.
Целью занятий и тренировок Аника ставила не только углубление своих знаний и отработку техники, но и еще кое-что. Она всегда считала, что месть - занятие низкое и недостойное, что судьба сама накажет обидчиков… рано или поздно. Но в этот раз все было иначе - она не хотела снова стать мишенью интриг затаившего на нее обиду Тейлора и гнусных слухов, что он распускает, а еще руки так и чесались поквитаться с Эгмондом. Да, тот уже понес наказание в виде исключения из академии, но вот Аника считала, что при этом ее бывший кавалер не пережил и доли того, что заставил почувствовать ее. Нет, она не будет плести хитроумных интриг, и даже не намекнет этим двоим на то, что их неудачи - дело ее рук, она просто немного поторопит судьбу с возмездием. А если ее обидчики знаков не разглядят, то придется придумать нечто более изощренное – такое, какое ей самой не слишком хотелось бы к ним применять.
Поэтому отплатить каждому из обидчиков адептка решила той же монетой. Тейлору - мелкую гадкую подлость, а вот Эгмонду - сполна воздать за унижение, хотя Аника предпочла бы врезать ему и на этом забыть о существовании этого человека. Стоило только дождаться возвращения девочек с каникул - для этих мероприятий нужна была их моральная поддержка и кое-какая помощь.
А еще девушку не покидали мысли о том, почему за неделю ее ни разу не вызвали домой. Неужели «драгоценный гость» не изъявил желания увидеть ее? Или, может, она все же слишком скверно думала о своих родителях, и те не настолько ослеплены собственными желаниями, чтобы не замечать желаний родной дочери? Как бы там ни было, на самом деле, Анике это не было известно, поэтому каждое новое утро она встречала с тревогой – вдруг записка от родителей или приглашение на раут?