– Так, значит, домой хотим? – произнес старик и, развернувшись, ушел, оставив ребят в тревоге, тоске и страхе. Но и подарив им неясную надежду.
***
Старика звали Валера. Ему по возрасту полагалось полное имя и отчество, но он говорил, что, называя при нем его отца, люди причиняют его совести невыносимую муку. И улыбался. Его называли самым несносным циником, хотя он был единственным циником в новом для ребят мире, и большинство людей не знали этого устаревшего слова. В молодые годы он без всякой причины впал в кому, а когда очнулся изменился до неузнаваемости. Из нежного, добродушного и открытого юноши он превратился в лживого и завистливого мерзавца, единственной целью действий которого было доставлять людям боль. Вначале он просто стал драчлив, но несколько раз отбыв срок в воспитательной колонии, которая, как мы помним, не была вовсе местом ужасным, он оставил это развлечение и перешел к пакостям психологическим. Он представлялся страдальцем, чем возбуждал самоотверженную любовь, которую потом растаптывал, он клеветал с целью разлучить близких, он обманывал других тем, что с воодушевлением начинал какое-нибудь доброе дело, чтобы позднее опозорить его. Он, например, во главе пациентов воспитательных колоний много лет занимался поисками и облагораживанием мест гибели солдат. Но в один момент он стал кощунствовать над братской могилой, а когда его попытались урезонить, стал доказывать бывшим с ним людям, что и их мотивы заниматься поисками останков погибших, рискуя при этом жизнью, вовсе не так уж благородны. «Вам только бы похвалу заслужить и совесть свою успокоить, а что еще вероятнее, срок в воспитательной колонии уменьшить», – кричал он оторопевшим последователям, привыкшим видеть в нем пример для себя. Ведь до этого он много лет сносил тяготы жизни в походах по местам боев, рисковал собой, беря на себя раскопки неразорвавшихся боеприпасов. После этой выходки его надолго засадили в воспитательную колонию, из которой он по окончании реабилитации не захотел выходить сам.
Но также следует сказать, отдавая должное Валере, что он был человеком удивительно умным и наблюдательным. Сами воспитатели иногда прибегали к его услугам, обсуждая с ним какого-нибудь трудного подопечного. Конечно, никогда нельзя было доверять его словам, но необычные пути к сердцу и уму воспитываемых он часто подсказывал штатным сотрудникам колонии. Наконец, он служил пугалом для других, что также применялось как воспитательная мера. За помощь, которую Валера оказывал колонии, ему многое позволялось.
Так и в этот раз наставники решили поговорить с ним о ребятах. Тем более, что он уже был с ними знаком.
– Как это вы умудрились детей так запугать? – первым спросил их Валера, когда наставники присели к нему на скамейку.
– Разве они напуганы? – тоже не потерялись наставники.
– Еще как!
– Так это они Вас, Валера, испугались.
Валера улыбнулся.
– Меня бы они не испугались, если бы до этого не были запуганы. Хватит уже словами перебрасываться! Посоветоваться со мной пришли?
– Посоветоваться.
– Польщен. Последний раз это было два года назад. Я снова обрел доверие в ваших глазах или случай сложный?
– Случай, и правда, непростой.
– Что они сделали?
– Они раскапывали воинский мемориал.
Валера расхохотался так, что молодых наставников передернуло. «Зачем мы с ним разговариваем?» – подумали они.
– Вы пришли у меня спросить, зачем это можно делать, поскольку я много лет этим занимался? Ха-ха-ха!!! Я делал это из неутолимого любопытства найти чей-нибудь труп.
– Это было бы слишком примитивно для Вас, – прервал веселье Валеры Сергей Александрович, – да мы и не о Вас узнать хотим.
– Так вот вам одна из возможных причин: им захотелось чего-нибудь необычного. Например, найти череп человека.
Наставники поморщились.
– Не подходит? А почему?
– Они росли обычными ребятами.
– А я, когда рос, тоже был как все.
– Мы не о Вас, – снова напомнил Сергей Александрович.
– А вы у них спрашивали?
– Валера, зачем Вы притворяетесь, Вы же не меньший профессионал, чем мы. Мы не можем просто напрямую их спросить. Помогите нащупать, что у них на уме.
– И вы мне поверите, что я вам помогаю?
– В принципе, не хотите – не надо. Мне почему-то показалось, что эти ребята и Вам интересны, – разговор вел Максим Степанович, – можем попробовать разобраться вместе. Согласны?