– Расскажите, ребята, зачем вы полезли в воинский мемориал?
Повисла долгая пауза. Гриша чувствовал, как с каждой секундой сильнее пульсирует кровь в висках. Женя не выдержала и расплакалась.
– Простите нас, мы не хотели.
– Чего вы не хотели? – продолжал Сергей Александрович.
Снова молчание. Не выдержал Женин папа. Он всегда баловал Женю и все ей тотчас же прощал, но его мать была единственным человеком из всей своей многочисленной семьи, кто пережил войну. Для него память о войне была священной. Когда он начал говорить, Женя проглотила всхлипы и замерла, пытаясь угадать его настроение.
– Женя! – произнес он дрожащим от волнения голосом, – Зачем?
– Мы выход искали, – зарыдала она в голос, – мы к вам хотели!
Родители опустили глаза в пол.
– Это очень тяжелая ситуация, – продолжил Гришин папа, – мы своих детей воспитывали как должно и никогда не замечали в них пренебрежения к памяти предков. Такой странный поступок!.. Если бы кто-то один из них такое совершил, можно было бы подумать, что он с ума сошел. Но оба одновременно…
– Я думаю, мы все заинтересованы в том, чтобы разобраться в произошедшем. Поступок, как мы все понимаем, дикий. Вы понимаете, ребята? – сказал Сергей Александрович.
Гриша и Женя внутренне не могли согласиться с тем, что их поступок такой уж дикий, но во избежание осложнений предпочли покивать опущенными головами.
– Значит, ваше нахождение здесь не должно продлиться долго. А как долго вы здесь пробудете, зависит от вас. Пока же мы не разобрались, общение с родными лучше прервать. Это не обязательно, но, как показывает практика, так будет лучше. Согласны?
Все промолчали.
– Понятно, что это тяжело… Но у нас свой план работы, поэтому попрошу пожелать друг другу успехов и проститься до скорого свидания.
Сергей Александрович поднялся, показывая пример всем. Дети тоже поднялись, но стояли как истуканы, не делая того, что от них ждали – обнять своих родных. За истекшие два дня они уже привыкли, что окружающее их это только копии их действительного окружения. Пускай и улучшенные. А к копиям они испытывали некоторое отчуждение. В том числе и к копиям своих родителей. Папы и мамы некоторое время подождали, а потом с горьким чувством ушли прочь, оставив детей и их новых наставников.
Наставников было четверо. Сергей Александрович, Максим Степанович – старшие наставники, мужчины лет 45 – 50. Василий Львович и Николай Павлович, двое других, были совсем молодыми людьми. Старшие наставники абсолютно ровно и доброжелательно вели себя с ребятами. Чувствовалось, что они имеют большой жизненный и профессиональный опыт. В поведении Васи и Коли, как их стали про себя и между собой называть ребята, чувствовалась неуверенность молодости и трудно скрываемые эмоции, метавшиеся между опаской, осуждением и желанием помочь детям исправиться. Во время знакомства старшие наставники рассказали о себе. Сергей Александрович был педагогом, отцом многочисленного семейства: у него было девять детей. Когда ребята об этом услышали, то очень расстроились, представляя, как этот ненормальный будет донимать их своими нравоучениями. Максим Степанович был психологом. Он был очень немногословен. Рассказал только, что в молодые годы они с женой попали в грозу и молния ударила рядом с ними, убив его жену, а его сделав инвалидом. С тех пор он жил один и даже поселился в пустующий домик на территории воспитательной колонии. Молодые наставники много не могли о себе рассказать, только то, что оба они врачи и пришли работать в колонию с целью помочь запутавшимся людям найти правильную дорогу. Затем наставники попросили Женю и Гришу рассказать о себе. А что рассказывать-то?! Дети в ответ долго молчали. Наконец, Женя не выдержала.
– Что рассказать?
– Расскажите о семье, об учебе.
Хорошо, что ребята уже знали кое-что о своих семьях в новом мире.
– У меня есть мама, папа, сестры Маша и Вера, – Женя долго не могла найтись, что еще сказать, – Летом мы живем на даче, – продолжила она нерешительно и дотронулась Грише до плеча, – теперь ты.
Гриша начал довольно бодро.