В тысяча девятьсот двадцать первом году после изгнания меньшевиков прадеду было уже восемьдесят шесть лет, его назначили членом ревкома по Гудаутскому району… Алиас Эшба сотрудничал с Лакобой. Памятник Лакобе вы видели?
– Да. Недалеко от этого памятника вы меня приняли за горянку. Анатолий, познакомьте меня с Алиасом Эшбой.
– К сожалению, завтра уезжаю в Ломоносовск.
– Поедете послезавтра.
Анатолий молчал. Неподвижно смотрел в сторону порта.
– Что-то мешает? Может быть, обычай?
– Скажу откровенно: если мы вместе прибудем в наше село Акуа и войдём в дом прадеда, этому у нас придадут особое значение.
– Меня это не отпугивает.
– И Ася приедет?
– И Ася.
– Я вас встречу у остановки автобуса.
– И Коста встретит?
– Коста будет ждать нас в Сухуми.
– Вы предупредите прадеда о нашем приезде?
Анатолий рассмеялся:
– Не знаю. Сейчас посоветуемся. Если я его поставлю в известность… Ох, что начнётся. Сбегутся восемьдесят шесть самых близких родственников. Под нож пойдут куры, гуси, барашек… и вам придётся просидеть за столом не менее восьми часов. Если я ещё упомяну, что вы из тех самых мест, где живет сестра Николая Мухина-Эшба, прибегут сто восемьдесят шесть близких родственников, зарежут пять барашков, и вы будете сидеть за столом целые сутки. Вам придётся выслушать сто тостов. Нет, я ничего не скажу.
– Ничего не говорите! Прошу вас.
– Я ему скажу, что я вас случайно встретил у остановки автобуса.
– Согласна. Тогда мне не придётся сидеть за столом восемь часов.
– Ничего не известно. Могу вам предсказать, как пойдет дело. Только я сообщу Алиасу Эшба, кто вы, а это я обязан сделать, он тут же по-абхазски скажет несколько слов той из женщин, что будет стоять поближе к нему. Слова будут такие: «Окажем нашим гостям почет и уважение». И начнётся… Дед сейчас же пригласит местную интеллигенцию, подымет из подвала бочонок вина, и тогда вы услышите двести тостов. Зато и настоящие хоровые абхазские песни. Один будет запевать, а сто мужчин будут вторить.
– Каким автобусом приехать? – быстро спросила Катя.
– Каким хотите. Я с утра буду ждать вас на площади.
– Приедем к часу дня.
– От остановки автобуса до Акуа три километра в сторону.
– Прогуляемся.
– Это в гору.
– Не имеет значения.
ПОЧЕМУ ВЫ ТАК ВЕЖЛИВО СТОИТЕ?!
Столпотворение на автостанции и в это утро достигло штормовых баллов. Начальник автовокзала успешно уклонялся от встреч с пассажирами, диспетчеры метались на узкой улице среди «газующих» автобусов и на трагических нотах объяснялись с водителями…
Ася и Катя, не раздумывая, поняли, что к часу дня им в Акуа не попасть. Девушки в оцепенении жались у дверей вокзала, как новички, случайно попавшие в съёмочный павильон киностудии в тот час, когда именитому постановщику пришла в голову (утренняя) идея всё ломать и перестраивать на ходу. Все мечутся, толком не зная, чего от них хотят, делают вид, что вдохновлены и в душе дружно проклинают фантазирующего режиссера.
Из дежурной комнаты выпорхнул затравленный диспетчер и…
– Куда вы едете? – спросил, сверкая глазами, диспетчер у девушек.
– В Акуа, – прошептала испуганная Ася.
– Почему вы так вежливо стоите? – закричал на них грозный диспетчер.
– Мы, мы… – виновато улыбнулась Катя, не зная, что сказать.
Диспетчер крикнул Кате что-то по-абхазски и решительно мотнул головой: «Скорее, автобус отходит!»
Девушки догадались и поспешили за непонятным диспетчером.
– Саша! – окликнул диспетчер водителя. – Два места. Девушки едут в Акуа.
– С большим удовольствием! – ответил немолодой плотный Саша и галантно открыл переднюю дверь.
Автобус переполнен. Саша подвинул небольшой ящик, положил на него куртку, поверх неё газету и объявил:
– Два мягких места. Прошу!
Захлопнул дверцу и, отчаянно лавируя среди машин, вырулил на магистраль.
Автобус, дымя, громыхая, изо всех сил набирал скорость.
– В гости? – спросил Саша девушек.
– Да. К Алиасу Эшба.
– А-а-а-а! Это замечательно! – закричал Саша, словно в его тело впились сто стрел. И запел веселую песенку.
Пассажиры оживились. Женщины заулыбались, мужчины подтянули, и веселый автобус покатил по шоссе.
И как не петь – слева море, справа родные горы и жизнь прекрасна. Катя и Ася тревожно следили за руками веселого Саши, им казалось: вот-вот он выпустит руль – и машина полетит по обрыву вниз.
Но Саша вел огромный автобус, как опытный гонщик. Не высовываясь, он левой рукой через открытое окошко приветствовал водителей встречных автобусов и, не сбавляя хода, громко переговаривался со знакомыми пассажирами. На первой же трехминутной остановке девушки приобрели билеты. Саша поблагодарил их, словно они сделали ему приятный подарок.
На конечной их встретил Анатолий. Саша стал кричать на Анатолия – почему он его не предупредил, что к нему приедут гости, он бы оставил для них два места. Ася и Катя не сомневались – Анатолий чем-то смертельно обидел шофёра Александра Чачба. И главное, Чачба поддержали другие пассажиры. Шумели, размахивали руками и укоряли Анатолия в невнимании к гостям.
Когда всё утихло, Анатолий и его гости двинулись по узкой улочке в сторону от шоссе. Через двести метров Асю вывели из строя туфельки «на шпильке».
Анатолий растерялся – как помочь? Катя веселилась:
– Я тебя предупреждала.
Несчастная Ася присела на камень. На улочку свернула арба, нагруженная мешками с Семённым зерном. Старик-колхозник, водитель быков, остановил упряжку, подошёл к Асе, осмотрел её туфли, как осматривают ноги скакуна после состязания.
– Садись, пожалуйста! – строго крикнул дед. Ася повеселела, уселась на мешки, быки тронули, и пассажирка крикнула:
– Поехали! На нолевой скорости.
Катя и Анатолий шли рядом.
– Попадет мне от старухи, – притворно закручинился старик. – Моя старуха подумает, что я привез себе молодую жену.
Анатолий перевел слова старика. Девушки хохотали. Поднялись в нагорную часть Акуа.
– Вон то белое двухэтажное здание – государственная чайная фабрика. Её директор – Еснат Эшба.
– А это? – спросила Ася с высоты арбы.
– Винодельческий завод колхоза «Алашара», где главным общественным консультантом Алиас Эшба. Слева чайные плантации, выше – виноградники.
На небольшой площади, утрамбованной мелким камнем, стоял столб и на нём городские электрочасы. Справа привлекательное здание правления колхоза, слева здание похуже – сельсовет.
Асю умилили городские электрочасы.
– О, есть где назначать свидание – под часами, – восхищалась Ася. – Анатолий, неужели все эти машины принадлежат колхозу?
– Здесь не все.
– А дома какие! Просто изумительно.
– Чай, виноград, фрукты, табак – трудоёмкие культуры, но доходные. Теперь надевайте «шпильки», перейдём мостик и сразу увидите дом Алиаса Эшба.
ВЫ ЗНАКОМЫ С НАШЕЙ ТАМАРОЙ?
Двухэтажный дом прадеда с зигзагообразной голубой лестницей стиснут двумя ореховыми деревьями. Большой инжир с кроной-шатром затеняет двор. От ворот ведет каменная дорожка. Справа приземистое здание кухни со столовой, в которой может одновременно обедать взвод пехоты.
Анатолий открыл калитку. Девушки вошли во двор. Две мохнатые горные овчарки, имея в резерве третью, с лаем ринулись к девушкам. И смутились… увидели Анатолия.
На теневой веранде стоял сам Алиас Эшба и брат Кати – Николай Мухин-Эшба. Шло техническое совещание – обсуждалось преимущество электробритвы.