- Прекрати заниматься с ним ...
Ухо нашёл самое грубое, грязное слово.
-Когда ни будь, я убью его!
Срывался он, глядя на бесстыдно растопыренное перед ним дряблое тело неопределённого возраста женщины.
Если бы ни эта боль и каждодневные унижения! Ухо не на что было пожаловаться в этой жизни.
Большой Палец как-то резко постарел и быстро начал сдавать. Единственным, кто знал и понимал всё обо всём, кто понимал и мог обращаться с теряющим силы и память стариком, оказался Ухо. Осторожно, из - под воль, он присвоил себе все права и привилегии Большого Пальца. С начала Ухо распоряжался от имени дряхлеющего старика, а потом уже и от имени Совета Мужей. У Большеруких теперь была возможность добывать пропитание - рыбу из большой воды. Так же неожиданно, как началась, кончилась большая сушь. Возвращались дождливые дни, зеленели леса, больше дичи приносили в селения добытчики. Всё благоприятствовало Ухо. Стремясь расположить к себе Большеруких, вызвать у них симпатию, и, за одно, укрепить своё влияние и власть, он вернул селениям их Советы Мужей. Теперь они сами решали вопросы своей жизни, сами распоряжались, сами судили - рядили. И никто из них не задумался о том, что за каждым, более или менее, серьёзным решением стоит Ухо. Что всё происходит по его воле, или с его молчаливого согласия. Получив обратно, как им казалось, свои права, независимость Большерукие вроде бы, должны были быть благодарны Ухо. Но, он всегда знал кто, что сказал или сделал, где и почему произошло что-то. Это было непонятно, и, как всё непонятное, - страшно. Большерукие боялись Ухо.
Однажды Ухо обратил внимание, что Молчунья перестала исчезать из дома, бросив на старших детей малышей. Она больше не возвращалась раскрасневшаяся со злыми огоньками в глазах, с очередным ребёнком во чреве. Ухо не волновало, знают ли о связи его жены с другим мужчиной. За столько лет, как можно было такое не заметить. Пусть их. Никто теперь не посмеет ни то, что слова, взгляда косого кинуть на него, его жену и детей.
Но, то, что Молчунья перестала убегать на свидания, освобождало Ухо от отвратительной обязанности - заниматься с ней тем, что другие называли "любовью". Что обозначает это чудное слово, для чего его придумали, и как подобное может нравиться, для Ухо, отца десятерых детей, оставалось загадкой. Молчунья освободила его от необходимости тратить время и силы на вызывающее у него отвращение, унижающее его нелепое занятие. И Ухо, каким-то образом, был даже благодарен ей. Во всяком случае, смотрел более приветливо. Когда, вообще, обращал на неё внимание. Так прошло несколько лет.
Это, бесспорно, были самые лучшие годы жизни Ухо. Если бы он знал об этом. Тогда, возможно, смог бы предотвратить надвигающееся несчастье.
Как-то после обеда Молчунья заговорила с Ухо. Обратись к нему дерево или камень, и тогда Ухо был бы удивлён не больше. Но, как обычно, смог не выказать своих чувств. Глядя Ухо прямо в глаза, чего не было с того самого, далёкого теперь дня "свадьбы", Молчунья объявила, что их старшая дочь выходит замуж. Сегодня к ним придёт жених. Молчунья говорила об этом спокойно, буднично, как об обычном, решённом деле.
- Подожди,
Ухо отлично знал, как проходит ритуал сватовства и женитьбы у Большеруких. Ничего особенного в словах Молчуньи не было. Кроме того, что она говорила об их дочери. Об его любимой, старшей дочери!!! Эта девочка - третий ребёнок в семье и их второй общий ребёнок - выходит замуж!
- Постой! Но она маленькая! Ей всего пятнадцать!
Против воли дрогнул голос Ухо.
- Мне было столько же. Это тебя не остановило.
Что? Что она говорит? Впервые в жизни Ухо ничего не слышал. Как же так... Почему он ничего не знает, ничего ... У него в голове, помимо его воли постоянно стоял шум переплетающихся, заслоняющих друг друга, голосов. Иногда одновременно ему приходилось слушать разговоры людей из разных мест, из далёких друг от друга селений. Власть Ухо держалась на его абсолютном, загадочном знании всего обо всех. Конечно, как тут уследить за постоянно меняющимися, по-разному звонкими, ломающимися голосами детей! Тем более, что ничего неожиданного от них Ухо не ожидал. По крайней мере, пока дети малы.
Молчунья хлопотала с угощением.
- Я могу не согласиться.
Глаза Ухо сузились. Он подобрался - был готов к схватке.
- Она мала. И я не знаю жениха.
- Узнаешь. А, если не согласишься,
Молчунья, явно, издевалась над ним
- ты лучше всех знаешь, как это делается.
Может быть, когда-то ему и было страшно. Но он давно забыл это чувство. Теперь же, О! Ухо понял, что такое страх.
Тёша была любимым ребёнком Ухо, его любимой дочерью. Дети, рождённые до Тёши, вызывали в нём лишь раздражение - слишком был он зол, унижен Молчуньей. К этой девочке, ладненькой и милой Ухо проникся неведомыми ему, странными чувствами почти с самого её рождения. К остальным детям Ухо относился достаточно равнодушно. Не помнил их имен, возможно, не смог бы отличить одного от другого. Всё для него сосредоточилось в этой девочке. Тёша была особенной. Умненькая и проворная, она искренне любила своего отца, восхищалась им. Ухо, никогда ни от кого не получавший и не испытывавший ничего подобного, отвечал Тёше бесконечной, огромной, всёпоглощающей любовью. И вот сейчас - о чём говорит это подобие женщины! Тёша уйдёт от него! Какой-то мужчина станет проделывать с его нежной девочкой все эти ужасные вещи! Этого не может быть! Этого - не должно быть! Ухо перехватил взгляд Молчуньи. В нём сверкало торжество. Она наслаждалась его растерянностью, его горем?
- Ты - специально! Ты мстишь мне? Но, зачем, так!
Молчунья не сопротивлялась. Если бы не вошедший мужчина, Ухо убил бы её.
- Кто тебе разрешил
Ухо опомнился, повернулся и увидел ...
- Зачем ты здесь?
Ужас холодом подбирался к сердцу Ухо. Он знал ответ.
- Папочка,
Своими маленькими нежными ручками Тёша взяла за руку сына Пятерни!!!
- Его жена умерла. Вот. Мы должны пожениться. Я жду ребёнка.
Тёмные круги перед глазами мешали Ухо рассмотреть лицо будущего зятя. До сих пор красив! Пятеро детей заделал матери своей невесты - теперь обрюхатил и мою...
С трудом, огромным усилием Ухо заставил себя повернуться к Молчунье.
Холод уже сковал почти всё его тело - может быть, успеет что-то понять
Старушечье лицо с беззубой улыбкой безобразного рта кивало ему - ты всё правильно понял, сиротка.
В сырой мгле ничего не увидишь. Да и слышно так плохо. Ухо сосредоточился ещё больше. Надо услышать. Старушечьи пальцы клещами ухватили его.
- Опять подслушиваешь, сиротка!
Не отпуская пульсирующее огромной непереносимой болью ухо, Старуха поволокла и вышвырнула его из каменного проёма. Он упал на спину, на секунду почувствовав облегчение во всём, пульсирующем болью, теле. Никогда Ухо не смотрел так высоко и далеко. Никогда не смотрел вверх. Никогда не видел небо. А сейчас, сверкая россыпью звёзд, небо стремительно, неотвратимо падало на него.
Гуля. Май. 2017
Я падаю в небо.
Да я убегаю.
Покуда не поздно -
Пока открыта дверь.
Я падаю в небо,
Там всё очень просто
И все ваши тайны
Мне не нужны теперь.
О. Кормухина
А. Белов.