— Санька, а ты что, взаправду память потерял? Какая я тебе Анастасия? Настя!
— Взаправду потерял, Настя.
— А меня, выходит, помнишь?
— Нет. Не помню.
— А откуда тогда знаешь, что меня Анастасией, а потом и Настей зовут?
— Так ты ведь сама себя так на проходной назвала.
— А! — хихикнула смешливая девчоночка. — Точно! Сама назвала. А то, что ты мне в любви объяснялся и жениться обещал, это ты помнишь?
— А ты уверена, что обещал?
— А то!
— А Клава тогда для меня кто? Я сегодня ночевал с ней вместе. В одной, понимаешь ли, кровати.
— А, это ты про Клавку толстомясую спрашиваешь. Так это она тебя обманула. Воспользовалась тем, что ты память потерял и обманула. Забрала тебя из больницы к себе домой и сразу к себе в койку. Она у нас такая. Хитрая бестия. И на мужиков падкая. Ух!
— Значит, обманула она меня, говоришь?
— Ну, да.
— Значит, я на самом деле тебя люблю?
— Ну, да. Чего мне врать-то?
— А мое свадебное фото с Клавой на стене в ее комнате? Мои вещи у нее в шкафу? Ее соседи? Все подстроено хитрой «толстомясой» разлучницей?
— Да, да, да, — хихикала Настя, — она такая и есть. Хитрая толстомясая разлучница. А ты, Санька, на самом деле, любишь маленьких худеньких блондинок. Таких, как вот я-а-а…
— Хорошо, — придержал ее за худенькое под синим халатом плечико «Санька». Они как раз, срезая дорогу, проходили каким-то заводским закоулком, заваленным ржавыми железяками, кирпичами и разбитыми досками. — Раз, мы, как ты говоришь, любим друг друга, так давай сейчас, прямо здесь и того, этого… Трахнемся.
— Чего? — удивилась Настя.
— Ну, попилимся, совокупимся, потараканимся (вспомнил Чехова), переспим, сольемся в экстазе, полюбимся, совершим половой акт, — пытался подобрать этому действию подходящее довоенному времени и Настиному окружению название Алексей Валентинович.
— А, — округлила мелкие смешливые глазенки Настя, — ты в этом смысле… Не — это только после свадьбы. Я ведь девушка порядочная. Не лахудра тебе какая-нибудь, как твоя Клавка.
— Шутница ты, Настя, порядочная, а не лахудра, — взъерошил ей соломенные волосенки, собранные в скудную косичку Алексей Валентинович. — Веди в санчасть, а то будет, как с обезьянкой, полюбившей на свою голову слона.
— Это как?
— Не знаешь? Это анекдот такой. Пошлый. Для взрослых. Мне его мужики в больнице рассказали.
— Не слышала. Расскажи!
— Маленькая ты еще, такое слушать. И, сама же говорила, — порядочная.
— Ну, Са-ань! — подергала «Саню» за рукав Настя, — ну расскажи-и-и… Все равно ведь не отстану.
— Да, что там рассказывать? Ну, полюбила глупая, вот как ты, и мелкая телом обезьянка слона, такого большого и красивого, как я, и прохода ему не давала. Давай, типа, да давай.
— Что давай?
— Ну, это самое, что ты до свадьбы не хочешь. Слон поначалу отнекивался, отнекивался. Потом ему надоели ее постоянные надоедливые приставания и, скрипя хоботом и бивнями, — согласился. Уж не знаю как, но с трудом он в нее, так сказать, проник. А когда, так сказать, кончил, излил свое семя, настырная влюбленная обезьянка возьми, да и лопни, как передутый воздушный шарик.
— Фу-у-у, Санька! Как тебе только не стыдно мне, порядочной непорочной девушке, такое беспутное непотребство рассказывать?
— А я тебя сразу предупреждал, порядочная ты наша. Сама пристала. Шпингалет с косичкой. Веди, давай!
В медсанчасти завода народа в коридорах не было не то, что в районной поликлинике. В этот раз Алексей Валентинович решил пойти на прием уже не к хирургу, а к терапевту.
— Ладно, Настя, — сказал он перед дверью кабинета, — спасибо, что довела. Дальше я сам, беги в цех.
— Давай лучше, я тебя здесь подожду. А то ты еще дорогу обратно на проходную не найдешь, опять тебя кто-нибудь за шпиона примет.
— Как хочешь, Настя, если подождешь и проводишь, — спасибо.
В кабинете сидела за столом и что-то писала только одна пожилая крупнотелая женщина в белом халате и повязанной косынке. Врач? Медсестра?
— Добрый день, — осторожно, боясь опять нарваться на грубость, поздоровался Алексей Валентинович, — можно?
— Заходи, милок, заходи, — приветливо позвала женщина. — Присаживайся. Что у тебя?
— Да вот, — подал Алексей Валентинович свои бумаги и присел на стул. — Из районной поликлиники меня выгнали, сказали идти в заводскую санчасть. Я только не знаю, мне к вам или к хирургу?
— Сейчас разберемся, милок, разберемся… — терапевт стала внимательно изучать документы. — Так ты шофер у нас? У Палыча работаешь?