— Ладно, сейчас от тебя потребуется небольшое усилие — пойдём куда-нибудь на нейтральную территорию. Мой нож у тебя? — вполне будничным тоном спросил Каркаров.
— Да, в сумке. Не помню, куда я её бросила, правда, но Акцио на неё работает, — неопределённо повела рукой Иванна.
Вставать не хотелось, острить на тему «решил прирезать, чтоб не мучилась» было ещё ленивее, но пересилить себя хотя бы по первому пункту Иванна смогла.
Они пошли через сад в поисках подходящего укромного места. Кажется, по дороге им встретилась Василиса, которой, кажется, было велено идти своей дорогой и не путаться под ногами — Иванна не была в этом до конца уверена, будучи поглощённой созерцанием окружающей действительности.
Мир вокруг совершал удивительные метаморфозы, то ускоряясь, то замедляясь в произвольном порядке. На глазах Иванны в одну секунду из плотного бутона буквально распахнулся цветок шиповника, и следом на соседней ветке неторопливо, словно потягиваясь после сна, выпростали лепестки ещё два цветка. Синица, перелетавшая через садовую дорожку с яблони на яблоню, вдруг замерла в полёте, позволяя прилипшей к ней взглядом Иванне разглядеть каждое своё пёрышко.
…Растянувшись на траве на границе дальнего угла сада и берегового склона, заросшего старым малинником, Иванна завороженно наблюдала проплывающие облака. Небо сегодня было особенно высоким и сияюще-голубым. Облака прямо на глазах меняли одну причудливую форму на другую. Каркаров что-то делал рядом с ней, произносил какие-то формулы. Какой-то долей сознания Иванна отметила, что с его голосом что-то не так, но всё её внимание сейчас поглотило небо, на котором вдруг начали загораться звёзды, одна крупнее другой, а само оно незаметно темнело и опускалось на неё как шёлковый полог. Голос Каркарова, а вместе с ним и шум ветра, и плеск речных волн, и все прочие звуки как будто стали отдаляться, когда звёзды начали тускнеть. Иванна успела удивиться — а где же луна? — когда вокруг сгустилась непроглядная тьма и тишина, и только монотонный звук, похожий на гудение перетянутой струны, заполнял всё вокруг.
Звук действовал на нервы, он был повсюду, как будто в самой голове. Раздражение немного отрезвило её, позволив оформить мысль «пора отсюда выбираться», но одного намерения было мало. Непонятно было, в какую сторону и как двигаться.
«Если это смерть, то это полный отстой», — вполне осознанно подумала Иванна и как будто ощутила себя в неком условном теле; по крайней мере, появилась иллюзия, что она может двигать руками и переставлять ноги.
Тон звука начал повышаться, становясь совершенно невыносимым, и вдруг «струна» с мерзким взвизгом лопнула. Когда в ушах перестало звенеть, Иванна расслышала отдалённый шорох волн и листвы и попыталась понять, куда двигаться. Напряжённо вслушавшись, она уловила голоса: Каркарова и смутно знакомый женский. Они в унисон повторяли заклинание на неизвестном Иванне наречии, и звучало оно как призыв, не повиноваться которому было невозможно. Неведомая сила несла её на звук голосов, а тьма вокруг расступалась.
— Она на нашей стороне, дальше ты сам справишься, — сказала женщина.
— Ивушка, дай мне руку, — позвал Каркаров.
«Какую к чёрту руку, если я бестелесный дух?» — бессильно подумала она.
— Пожалуйста, вернись ко мне.
«Да что за ерунда, не собираюсь же я здесь оставаться!»
Она протянула иллюзорную руку и вдруг её пальцы сомкнулись на ладони Каркарова. Тьма лопнула как мыльный пузырь, обрушив на Иванну свет, звуки, запахи и прикосновение воздуха к коже. Едва открыв глаза, она очутилась в объятиях Каркарова и крепко обняла его в ответ. Осознание произошедшего прошло через неё липким ужасом, осев тошнотворной слабостью почему-то в области ступней.
— Прости, что не предупредила о том, что ты женишься на идиотке, — всхлипнула Иванна Каркарову в плечо.
— Тише, тише, всё хорошо, — он гладил её по волосам, целуя во всё, до чего дотягивался.
Немного успокоившись, Иванна огляделась и поняла, что находятся они в беседке, а солнце клонится к закату. Потрясённая Иванна уточнила, того же ли дня сейчас вечер, Каркаров ответил, что того же, и, помогая ей подняться, стал выспрашивать о самочувствии. Самочувствие было просто замечательным: от апатии не осталось и следа, Иванна чувствовала себя такой восхитительно живой, что ей хотелось немедленно устроить пробежку через соседнее поле и переплыть Саву на тот берег и обратно. Если бы не зверский голод, именно так бы она и поступила.
***
На следующее утро поместье пополнилось гостями. Чрезвычайно томная после ранней энергичной побудки, устроенной ей Каркаровым, Иванна спустилась в кухню за кофе и обнаружила там неизменных Адю с Янко, а также Василису, Федору и Мойру. Федора, получив сову от Смитов, живо сгребла в охапку Горана и рванула в поместье, не забыв оповестить Мойру, посчитав, что было бы несправедливо, если та останется в стороне и не узнает, чем увенчались их совместные усилия.
— Вы вообще отсюда выходите когда-нибудь? — поприветствовала она товарищей. — И вы, девочки, здравствуйте. А где остальные, кто-нибудь знает?
— Тётя Лиза сейчас завтракает сынулю бульоном, дядя Мирко увёл Горыныча на секретное совещание, доктор сказал, что через неделю вернётся проверить прогресс — он готов был чуть ли не каждый день проверять, но Елизавета его мел малость упырила — и уехал, Тори занимается корреспонденцией, дед Златко собеседует Хоуп на предмет изготовления новой палочки, — выдала справку Федора, сияя улыбкой до ушей.
Она пребывала в глубочайшем восторге, и это чувствовалось даже с противоположного края кухни. Иванна невольно и сама расплылась в улыбке.
— Вам от бабушки большой привет, она очень извиняется, что вчера так быстро отбыла, но она не очень уютно себя чувствует вдали от дома, — подала голос Василиса. — Но она приглашала вас с дядей в гости, ещё дополнительно лично сову пришлёт.
Потрясённая Иванна даже замерла на месте. Значит, Каркаров отбросил свои заморочки и призвал на помощь мать, чтобы её вытащить! Вот так дела! С одной стороны, ей было интересно узнать, что же с нею было и как они это исправили, с другой, она точно знала, что пока не готова это узнавать.
— Доктор само очарование, жаль, что так недолго побыл, — прерывая паузу, невинно отметила Мойра. — А когда Северуса погулять выпустят? Что-то я соскучилась по его комментариям.
— Когда выпустят — это надо у мамы спросить, а насчёт комментариев тебе придётся подождать, пока голос вернётся, — развела руками Иванна.
Янко, смерив её критическим взглядом, выразил искреннее сомнение, что отсутствие голоса удержит его от комментирования. Иванна, подняв бровь и ехидно прищурившись, уличила его в ревности и уверила, что лавры главного остряка этой компании у него всё равно никто не отберёт. Янко демонстративно надулся и задрал нос; Адя, умирая со смеху, ободряюще погладила его по плечу и поддержала Иваннины слова.
— Слушайте, ну точно! Знаешь, почему вы постоянно слегка так грызётесь? Потому что очень похожи. Я всё думала, кого он мне напоминает… Так вот, когда в хорошем настроении — вылитый ты! Только масти другой, — вдруг озарившись, выложила Мойра, крайне довольная собой. — Вот честно, стиль беседы один в один.
— Ну, мать, спасибо за комплимент! — развёл руками Янко. — Я прям не знаю, что делать — смеяться мне или обижаться!
— Смеяться, конечно, — уверила Иванна. — Обижаться — не твоя прерогатива. Вообще, Машка, гениальное наблюдение. Я сама только после твоих слов это осознала.
А ещё она моментально осознала, почему её тогда так потянуло к нему, но никогда не тянуло к Янко. Помимо их духовного единения за работой, было ещё кое-что — её эмпатическое волонтёрство. Это изменение эмоций от отчаяния к спокойствию, которое она считывала со Снейпа после сеанса, слишком напоминало то, что она переживала с Каркаровым, и в условиях долгой разлуки не могло не сработать в составе рефлекса. Что ни говори, это понимание очень её порадовало.
***
Выздоровление Снейпа шло полным ходом. На следующий день он уже решился выйти на прогулку и даже начал понемногу общаться с аборигенами. Для этого он активно использовал не только жестикуляцию и бумагу с карандашом, но и ненавязчивую передачу мыслеречи, что совершенно избавляло кого бы то ни было от страданий из-за неудобства общения с ним.