— Ух ты! — восхитилась она, рассматривая украшение. — Это мне? В честь чего?
— За всё хорошее, — неопределённо сформулировал Каркаров. — Это древний артефакт моей семьи, изначально передавался по женской линии, потом был переделан под мужскую руку. Я, как ты прекрасно знаешь, браслеты плохо переношу… Что ему без дела лежать.
— Слушай, но его же узнают! Что народ подумает… — Иванне подарок очень нравился, и снимать такую красоту не хотелось, но здравый смысл заглушить было сложно.
— Не узнают, я уверен. Последний раз на людях его носил мой прапрадед, которого уже никто не помнит, не волнуйся. Точного назначения артефакта я не знаю, теоретически — это не то оберег, не то усиливает ряд заклинаний… Впрочем, ты у нас специалист — вот и разбирайся. Ладно, я пойду, увидимся на балу, — подвёл итог Каркаров и покинул помещение, оставив Иванну в глубоком недоумении.
Браслет был просто грандиозный, чувствовалось, что это действительно древняя вещь. Не мудрствуя лукаво, Иванна обратилась к записям Матвея Наросского, справедливо полагая, что фамильный браслет он не упомянуть не мог. И, действительно, упоминание нашлось. Оказалось, что традиционно этот артефакт принадлежал главной женщине в роду и только около двухсот лет назад его стали носить мужчины. Свойства у него действительно были в основном защитные.
В это время за ней зашли Янко и Адя, уже разряженные в пух и прах. Обнаружив, что вместо того, чтобы идти на танцы Иванна опять закопалась в книгу, они осведомились, в своём ли она уме? Иванна, порядком смущённая открывшимися подробностями, поведала друзьям о своём казусе, чем их изрядно насмешила. Янко, изобразив на лице глубочайшее сочувствие, похлопал её по плечу и уверил, что теперь, как порядочная девушка, она просто обязана идти за Каркарова замуж. Рассердившаяся Иванна резко раскритиковала манеру друга шутить. Адя призвала обоих к порядку, напомнив, что они могут опоздать на открывающий тур вальса, что не подобает приличным выпускникам.
========== Глава 32 ==========
31 октября 1993 г., воскресенье, вторая половина дня.
Хогвартс.
Комната Иванны — Лаборатория.
Не переставая терзаться раздумьями, Иванна пошла на кухню. Домовики ввели её в шоковое состояние, пропев «Happy Birthday» в качестве приветствия. Смущённая Иванна, вспоминая — когда это она могла обмолвиться об этом факте? — поблагодарила и попросила собрать ей пикниковую корзину на четыре персоны. Домовики заказ приняли и обещали через полчаса доставить требуемое к ней в комнату.
Вернувшись к себе, Иванна нашла в кармане походного рюкзака собственное двустороннее зеркало, растянулась на кровати, и, под действием угрызений совести, вновь связалась с матерью.
— Ма, снова здравствуй, а Игорь ещё у тебя? — без предисловий спросила она.
— Ива, я же тебе говорила, я занимаюсь его вопросом, забудь на сегодня… — раздражённо начала Елизавета.
— Ма, пожалуйста! — взмолилась Иванна.
— Тут он ещё, я ему впоила всякого и отправила спать в гостевую комнату, — проворчала Елизавета, поняв, что дочь с темы не сбить. — Пусть у нас побудет, пока я твоё зелье не приготовлю. Как-то он неважно себя чувствует.
— Мамуля, ты лучше всех, — обрадовалась Иванна. — Собственно, я хотела попросить — в моей комнате в верхнем ящике комода — коробка с мусором, среди которого моё старое двустороннее зеркало. Отдай его, пожалуйста, Игорю.
— Хорошо, как скажешь, — кивнула Елизавета. — Слушай, я, конечно, понимаю — я сейчас как всегда явлю эталон чуткой и внимательной матери… Но ты не объяснишь — что у него за причудливая одержимость?
Иванна против воли рассмеялась. Мать порой так интересно формулировала свои умозаключения, что только поаплодировать оставалось.
— …Всю дорогу расхваливал, какой ты замечательный человек, — продолжила Елизавета. — Не подумай, что я была с этим не согласна… Просто вид был, как будто у него жёсткая ломка. Я между делом в разговоре упомянула любимую шуточку Мирослава про «зятя», так он, вместо того, чтобы как все нормальные люди сразу начать аккуратно доказывать «поспешность данного утверждения», сказал, что это отличная идея. Нет, я понимаю, у вас там интриги испанского двора, но передо мною-то ему не нужно конспирацию соблюдать… К счастью, в лаборатории его отпустило, — хмыкнула она.
— О, ну это рефлекс, — понимающе закивала Иванна.
— Стесняюсь спросить — чем ты этот рефлекс закрепила? — Елизавета внимательно глянула поверх пенсне и вопросительно подняла бровь.
— Мама, ну перестань! — засмеялась Иванна. — Помнишь, я одно время доставала тебя с просьбами помочь мне научиться управлять эмпатическими способностями?
— Ну да, — вздохнула Елизавета. — Значит, я поторопилась обрадоваться, когда ты перестала просить?
— Нет, мам, всё хорошо, — замотала головой Иванна. — …В общем, у Игоря после Азкабана были кошмары и жуткая депрессия. Так вышло, что мы столкнулись в лаборатории, и мне случайно удалось облегчить его состояние. Ну и потом я повторяла опыт для закрепления навыка и вообще на нём тренировалась всячески — поверь, исключительно из научного интереса и никак не ради развлечения. По крайней мере, я могу теперь успешно закрываться и не считывать людей непроизвольно.
— Так, я вот сейчас отойду ненадолго, и кое-кто у меня отхватит Аваду, чтоб впредь не мучиться, — зловеще протянула Елизавета.
— Мама, нет! — вскинулась Иванна. — Как раз благодаря ему всё обошлось малой кровью, как раз если бы я не тренировалась, я могла бы в какой-то момент заняться непроизвольным энергетическим вампиризмом или стать эмоциональным наркоманом, как ты опасалась.
— Шучу я. Угомонись, — Елизавета усмехнулась, но усмешка её была изрядно виноватой. — Мне следовало больше узнать о вопросе сразу, как только стало известно… Ладно, что теперь гадать, если бы да кабы, - решительно мотнула головой она. — Может, правда, поженить вас? Эдак я до внуков доживу, — задумчиво поскребла затылок она. – Я, между прочим, в твоём возрасте уже благополучно с тобою нянчилась.
Услышав такое из уст родной матери, Иванна вытаращила глаза и поинтересовалась — здорова ли та? Кого она хочет поженить? У них с Каркаровым совершенно ничего общего и чёрт знает сколько лет разницы! Елизавета, шокированная узостью мышления собственного родного чада, язвительно напомнила, что её прапрабабке с прапрадедом нисколечко не помешала разница в полвека, и разница в тридцать лет по сей день не мешает двоюродным дяде и тёте, равно как им с отцом не мешает шестилетняя разница. В конце концов, эти условности имеют значение только у немагического населения, которое быстро выходит из репродуктивного возраста по сравнению с волшебниками. И вообще, лично она, Елизавета, пусть и удручающе несведуща в делах эмпатии, не очень понимает, как это после эмпатических практик можно не иметь «ничего общего».
Иванна, сражённая аргументами матери, а также приняв во внимание, но благоразумно не озвучив ещё ряд связанных с Каркаровым эпизодов, в ответ промолчала. Несмотря на эти эпизоды, она никогда всерьёз не рассматривала его в качестве потенциального спутника жизни.
— Так-то, — захихикала Елизавета. — Ладно, пойду зеркало искать. Обещаю никого не авадить.
Зеркало погасло; сунув его под подушку, Иванна погрузилась в мысли. В голове царил сумбур, но она всё же различила что-то вроде чувства неловкости — она тут развлекается, а Каркаров там без неё страдает. Эта мысль была признана натуральным бредом, правда — бредом всё же слегка беспокоящим.
— Интересно, наши девочки уже вернулись из Хогсмида? — вслух подумала она, надеясь отвлечься от того, что творилось в голове.
Иванна уже решила сходить в лабораторию — это сакральное место, где всем становится хорошо — как вдруг, повинуясь внезапному импульсу подсознания, достала зеркало и уставилась в него. Ровно через три секунды зеркало замигало белым светом, сигнализируя о входящем вызове. Иванна удивлённо вскинула брови.
— Ты точно не думаешь пока возвращаться? — не дав ей и рта раскрыть, поинтересовался возникший в зеркале Каркаров, пронизывающе глядя на неё исподлобья.