— Но это другая машина, — Шери выглядела удивленной.
— Должно быть, поменял. Ведь это нас надо побыстрее выследить, а не его.
Они потеряли из виду быстро приближавшийся автомобиль, когда дорога завела его за холм неподалеку, а потом он показался снова — темно-зеленый “пежо". Он внезапно замедлил ход, показавшись из–за поворота, и четверть мили двигался осторожно, как охотящийся кот, по направлению к стоящему “рено".
Двое молодых туристов, шедших по холму впереди Шери и Спенсера, были уже внизу и перелезали через невысокую каменную стену, у которой стоял их мотороллер. Внезапным рывком, взревев мотором, натужно сработавшим на низкой скорости, “пежо" рванулся вперед, промчался мимо оставленных машин и исчез за поворотом.
Спенсер и Шери спустились по холму и дошли до своей машины сквозь синюю дымку, оставленную уехавшим мотороллером.
Шери оперлась на дверцу "рено” и принялась вытряхивать камешки из туфли.
— Почему ты так уверен, что в машине был Ла Роз?
Спенсер пожал плечами.
— Зачем же он так быстро умчался?
— Наверное, ребята, карабкавшиеся на стену, спугнули его.
Шери выглядела обеспокоенной.
— Эго был не Ла Роз.
— Почему ты так уверена?
— В “пежо” было два человека.
— Ты разглядела в автомобиле двоих?
— А ты нет?
— Оттуда, где мы стояли? — Спенсер покачал головой. — Нет.
— Купим очки для человека твоих лет... — Шери подмигнула ему, надела туфлю и забралась в машину.
Спенсер сел рядом, вставил ключ зажигания и вдруг задумчиво застыл:
— Если это был не Ла Роз, то кто тогда?
Она взглянула на него с улыбкой.
— Первое, от чего ты должен беречься на такой работе, это ползучая паранойя. Наверное, это была пара туристов, которые подумывали осмотреть развалины, а потом решили, что карабкаться не стоит. А Ла Роз скорее всего припарковался за поворотом в паре миль отсюда или дальше, проклиная нас за задержку.
Спенсер облегченно улыбнулся, запустил двигатель и выкатил автомобиль на дорогу. Не будь он занят машиной и имей возможность посмотреть на лицо Шери, он увидел бы, что оно омрачено заботой.
Глава тридцать вторая
У Спенсера и Шери ушло меньше пятнадцати минут, чтобы добраться до городка, который они видели с холма у Перужа. За столиком на тенистой террасе кафе Спенсер заказал бутерброды и напнтки. Шери сидела напротив и задумчиво покусывала ноготь безымянного пальца, изучая оживленное движение встревоженными глазами. Тот интерес к еде, что она проявила в Перуже, казалось, исчез.
Когда заказ принесли, она без аппетита откусила кусочек бутерброда, похожего на продолговатую французскую булку, разрезанную вдоль и начиненную сыром и ветчиной. Наконец, она спросила официанта, есть ли в кафе телефон, и, извинившись, выбралась из–за стола.
Спенсер отхлебывал из кружки пиво, с растущим интересом обдумывая ситуацию. Он не сумел, когда Шери вернулась, сдержать своего возбуждения.
— Ведь ты звонила Бишопу? — почти обвиняющим тоном спросил он. Шери ответила коротким кивком и снова взялась за бутерброд. — Ну и что он сказал?
— Беспокоиться не о чем.
— Это он сказал или ты говоришь?
— Это общий вывод.
— Тогда зачем ты звонила Бишопу?
— Просто чтобы увериться.
— Мне кажется, вы оба взволнованы больше, чем хотите показать.
— Ты можешь думать все, что хочешь.
— А если у Ла Роза сломалась машина?
— Он бы украл другую. Он очень изобретателен. Вообще–то он мог сменить машину. Может быть, потому мы и не можем его обнаружить.
— Это я и говорил в Перуже.
— Ну что ж, значит, ты был прав.
— Но ты по-прежнему волнуешься?
— Говорю тебе, нет.
— Почему ты тогда не можешь есть?
— Как я могу есть, когда ты заставляешь меня отвечать на все эти вопросы?
Некоторое время они молча жевали свои бутерброды.
— Знаешь, — сказал Спенсер, — я ведь не обязан продолжать все это. Черт с ним, с Бишопом и газетными сплетнями. Все равно дни моральной распущенности уже в прошлом.
Девушка опустила сэндвич, испытывая облегчение от того, что можно перестать есть пищу, не лезущую в горло.
— О чем ты говоришь?
— Об аморальном поведении! О старичках, сбегающих с несовершеннолетними девушками, как я сделал, судя по бишоповской программе. Раньше это было излюбленным поводом студийных юристов для разрыва контракта. Некоторые из моих близких друзей так и исчезли навечно в мрачном море аморального поведения. Но ведь сейчас все это позади, верно?
— Я не знаю.
— Конечно, откуда тебе знать. Но вот тебе мое слово: чем больше распущенности, тем лучше для пресс-агента. Я ведь жил в прошлом. Я был идиотом, поддавшись бишоповскому шантажу. Если я сейчас выйду из этого скандала, что бы ни дала пресса, это позволит поднять мою плату за картину.