Я снял комнату на втором этаже с видом на улицу, зарегистрировавшись под именем Джо Пурдье, и заплатил авансом за две ночи вперед. Я сомневался, что у меня будет много времени для сна. Это было просто предосторожностью — штаб-квартирой на всякий случай.
— Вы хотите подняться к себе, сеньор?
— Нет, грасиас, — сказал я. — Позже.
— Си, сеньор.
Я забрал ключ, сел в кресло напротив витрины и стал ждать, что произойдет на той стороне улицы. Спустя несколько минут я вернулся к стойке и написал телеграмму Дженни на адрес Мамаши Фразелини. Телеграмма гласила:
«ОСТАНОВИЛСЯ В ГОСТИНИЦЕ „БАРСЕЛОНА“. ВСЕ ПРИБЫЛИ БЛАГОПОЛУЧНО. ЦЕЛУЮ,
ДЖО ПУРДЬЕ».
Дженни поймет. Хорошо бы она послала мне чистое белье, но при сложившихся обстоятельствах просить ее об этом было бы слишком.
Голодные колики у меня уже стали настолько жуткими, что игнорировать их я больше не мог. Зайдя в примыкавший к гостинице ресторан, занял столик у выхода на улицу и заказал какую-то дичь и пиво. Пища проваливалась в мой желудок, как камни в пустой бочонок, но когда я привык к ней, она стала вкуснее. Я почти прикончил еду, когда Бонни вышла из заведения и направилась к «ягуару».
Я подписал счет, прошел через вестибюль и пошел за машиной в соседний квартал. Когда я завел мотор, Бонни проехала мимо. Теперь она была одна.
Я смотрел в зеркало, пока мы ехали в противоположные стороны, удаляясь друг от друга. Она повернула направо на первом же перекрестке, что означало, что она, вероятно, не возвращалась к границе. Я повернул налево и остановился, не выезжая на следующую улицу, в ожидании. Через минуты полторы Бонни проехала, направляясь на юг в сторону Агуа Калиенте и к развилке на шоссе, где можно было свернуть на восток к Текате или на юг к Энсенаде.
Пришлось дать ей два квартала форы, прежде чем пристроиться сзади.
Мы ехали к Агуа Калиенте, между нами были три машины. Когда мы приближались к городской окраине, она постепенно увеличила скорость. Машины, которые служили мне защитным экраном, отвернули одна за другой, и я отстал, давая ей достаточно пространства. Я был в нескольких кварталах позади, когда она достигла развилки и промчалась мимо ипподрома, все еще идя на юг.
Береговая линия в Байя Калифорния очень изрезанная, и шоссе, проложенное вдоль нее, оставляет желать много лучшего. Например, ограждения по внешнему радиусу в тех местах, где в сотне футов внизу видна скалистая полоса прибоя. Во-вторых, на некоторых крутых виражах вы настолько отклоняетесь от центра тяжести, что могли бы положить машину на бок одной только силой гравитации. Все это, а также солнце, бьющее в глаза на каждом повороте, не позволяло мне постоянно держать «ягуар» в поле зрения. Однако я продолжал ехать, поскольку, как я уже сказал, здесь было трудно заблудиться.
С левой стороны, когда вы едете на юг, — горы, типичная, с высохшей растительностью, бурая калифорнийская сьерра, простирающаяся на юг и восток. Изредка узкая грязная дорога отворачивает в пересеченную сельскую местность, но ни одна из таких дорог не выглядит действительно проходимой хоть на небольшое расстояние.
Поэтому я не был готов к тому, что, потеряв «ягуар» из виду далеко впереди и одолев неожиданный поворот в сторону моря, увижу Бонни. Она была в пятидесяти ярдах от меня и шла пешком. Шла по левой стороне шоссе в сторону Энсенады. На ней было то же легкое платье, которое она надела в доме Гретхен, и она несла сумочку, тяжело свисавшую с ее правой руки. Я не видел оставленной ею машины и понятия не имел, где она могла ее бросить.
Она не оглянулась, когда я приблизился, и не повернула головы, пока я не остановился рядом.
— Похоже, тебя надо подвезти, — сказал я.
Она спокойно посмотрела на меня карими глазами. Она тяжело дышала, как если бы недавно бежала.
— Ну вот, — сказала она, — вот и мистер Шофилд.
Она сказала это таким тоном, что у меня появилось нехорошее чувство — она предвидела, даже ждала моего появления.
— У меня кончился бензин, — сказала она.
— О-о, — протянул я. — Ты собиралась шагать до Энсенада?
Она и бровью не повела. Сумочку она держала обеими руками и смотрела вниз на дорогу.
— Нет, мистер Шофилд, я хотела возвращаться в Тихуану. Потом вспомнила, что ближе к Розарита. Поэтому я повернула.