Я проехал около мили и остановился. С того момента, когда я увидел Бонни, сворачивающую в ворота ранчо, прошло почти полчаса. У меня не было больше времени рыскать по дороге на Сан-Диего. По дороге меня обогнала пара автомашин: одна очень большая и стремительная, которая прошелестела мимо, а другая — маленькая, ее звук напоминал тарахтение подвесного мотора. Я не обратил на них никакого внимания. Что-то занимало меня, заставляло рыться в уголках памяти, как это часто бывает, когда вы видели что-то краем глаза и не обратили внимания, пока оно вновь не всплыло.
Я быстро миновал поворот, так что поврежденный закрылок сильно прижало к правой задней покрышке, и повернул обратно к Текате. По мере того как я приближался к месту для пикников под названием «Долина», я ехал все медленнее и медленнее. Я почти полз по дороге, когда снова увидел это место и старый полуразвалившийся автомобиль без крыши, брошенный в кустах, и тут смутное несформировавшееся воспоминание превратилось в яркую картину: последний раз я видел эту развалину в каньоне к северу от Санта-Моники.
Проехав еще пятьдесят ярдов, я съехал на обочину. Затем прошел пешком по диагонали к входу на площадку для пикников и нашел небольшую тропинку, которая вела в глубину рощи. Там я нашел место, с которого мог через листву видеть эту развалившуюся колымагу, а также отдельные открытые участки, на которых стояли столы и прочее оборудование. Постояв там пару минут и внимательно осматривая окрестности, я обнаружил Джорджа Уайли. Он сидел за одним из столов спиной ко мне и что-то ел из бумажных пакетов.
На нем были брюки из грубой бумажной ткани, старая рубашка с обрезанными по самые плечи рукавами и котелок. Его гитары я нигде не увидел.
Теперь я знал почти все, что надеялся узнать к данному моменту, а время для того, чтобы остановиться, еще не пришло. Выбравшись обратно на дорогу, я быстро пересек ее, сел в машину и поехал прочь. Дав полный газ, я успел проехать с четверть мили, когда задняя покрышка, с которой так плохо обращались, капитулировала и сообщила мне об этом. Раздалось громкое продолжительное шипение, серия толчков, и автомобиль, как пьяный, шатаясь из стороны в сторону, съехал на обочину. Мне едва удалось затормозить.
Ругаясь, я выбрался наружу и обошел машину. Затем вставил ключ в замок багажника и снова выругался, однако это нисколько не помогло. Не было никакой возможности открыть багажник и достать инструменты и запасную покрышку. Ведь это уже пытался сделать служащий федерального правительства. Какой еще авторитет мне нужен?
Я пнул покрышку и крыло и обругал замок. Ничего не изменилось. Я посмотрел назад в сторону «Долины» и вперед в сторону пограничного пропускного пункта — до него лежали четыре длинных жарких мили. Если мне повезет, то я смогу одолеть их пешком за полчаса или за двадцать пять минут, если смогу выдержать быстрый темп. Или могу проехать это расстояние на порванной спустившей покрышке, на что мне понадобится минут пятнадцать.
Позади я услышал характерное тарахтение небольшого автомобиля, который обогнал меня, направляясь в противоположную сторону, минут десять-пятнадцать назад. Я даже не взглянул на него. На дороге было полно таких маленьких автомашин.
Однако я тут же опомнился и сообразил, что могу, по крайней мере, попросить подвезти меня до границы. Я уже почти повернулся, чтобы поднять большой палец, когда автомобиль свернул с дороги на обочину и остановился в нескольких футах от меня. Это был «вольво», и за рулем сидела моя рыжеволосая Дженни. Она не помахала мне и не высунулась; она даже не нажала на клаксон. Она просто выключила мотор и продолжала сидеть. Я подошел к окну и заглянул внутрь.
— Как, мы сейчас разговариваем? — спросил я.
Она провела рукой по волосам.
— Это зависит от того, о чем ты хочешь спросить.