— Угу… — подтвердил Сливинский, — есть…
— Пятнадцать тысяч найдется?
— Наскребем.
— Две красные милицейские книжечки попробую организовать…
— Можно и милицейские, — одобрил Сливинский. — Удостоверение будем показывать издали. А как с ордером на обыск?
Лизогуб замялся.
— Если бы ко мне пришли сейчас и положили на стол любую изготовленную типографским способом бумажку с печатью, я бы поверил, что она подлинная. У нас что, знакомят граждан с формой ордеров на обыск? Я могу изготовить вам десять разных форм, и все десять сойдут за настоящие.
— В этом есть смысл, — согласился Сливинский. — Да где вы возьмете такие бланки?
— Это будет стоить еще три тысячи. Почти даром, — похвалился Лизогуб, зная, что тысячу из этих трех положит в карман (не говоря о половине денег за удостоверения!). — У меня есть тут один знакомый мужик. При Польше держал небольшую типографию, и у него все найдется…
Сливинский встал из–за стола. Почему–то расхотелось есть. Заходил по комнате.
— Риск есть, — начал он рассуждать. — Но не такой уж большой. Люди напуганы энкавэдэшниками и даже в критический момент постараются быть в стороне. Так, — он потер руки, — карта почти беспроигрышная. Да и другого выхода у нас нет. Как вы считаете, пан, то есть, извините, товарищ Барыло?
— Черт бы его побрал! — только и произнес Хмелевец, оторвавшись от тарелки.
— Значит, вы согласны, — не без иронии поклонился ему пан Модест. — А вам, мой юный друг, — обратился он к Заставному, — придется быть шофером и сыграть роль солдата, так сказать, при нас. Военную форму достанете? — спросил он Лизогуба.
— На барахолке, — провел тот ладонью над головой, — во! Полк можно обмундировать…
— А погоны?
— Что — погоны?.. Сами сделаем… Не такая уж это и хитрая штука.
— И то правда, — согласился Сливинский.
Дмитра захватила дерзкая идея Сливинского. Этот седой, чем дальше, тем больше и больше нравился Заставному — находил в нем черты, которые, считал он, должны быть присущи каждому человеку: широта мышления, интеллигентность, уверенность в своих идеалах и твердая рассудительность. Коробило лишь некоторое высокомерие по отношению к окружающим, возможно, чванство, но Дмитро легко прощал пану Модесту этот недостаток. Ведь он и правда был на голову выше окружающих — сравнить хотя бы с Хмелевцем… Пьет, жрет и только талдычит: «Черт бы его побрал!»
Дмитро даже улыбнулся этой мысли. Сливинский заметил улыбку и спросил серьезно:
— Мы не таились от вас, и вы должны оценить это, мой юный друг. Как вы относитесь к нашему предложению?
Заставному показалось, что пан Модест посмотрел на него подозрительно и тяжело, как бы обжег взглядом, но, должно быть, только показалось, потому что тот повторил мягко и даже ласково:
— Мы не заставляем вас, и вы должны сами обдумать этот вопрос для себя…
— Что ж тут обдумывать! — вырвалось у Дмитра. — Конечно, я согласен и охотно буду выполнять ваши приказы!
Сливинский облегченно вздохнул. Если бы этот молокосос отказался, пришлось бы его ликвидировать; это, в свою очередь, привело бы к лишним осложнениям: где взять шофера и кого послать к Грозе связным?.. Не хватало еще пану Модесту в такой сложной ситуации ломать себе голову над этими проблемами! Но все обошлось. Сливинский снова подсел к столу, потянулся к жареной рыбе.
— За успех! — поднял стакан, поморщился и выпил. Когда–то в этом городе он пил только высшие сорта коньяков, а теперь приходится глушить вонючую сивуху. Что ж, все течет, все изменяется. Дай бог схватить этот чемодан, и он никогда в жизни не вернется к такой гадости.
— Когда будут удостоверения и бланки? — спросил у Лизогуба, закусывая.
— Попробуем ускорить… — уклонился тот от прямого ответа. Да и что можно ответить, когда надо еще поговорить с участковым. Согласится ли? Риск большой, однако и деньги немалые. Лизогуб был уверен: согласится. Но ведь удостоверения на дороге не валяются, и участковый не бог Саваоф. Придется кого–то подкупить или незаметно украсть. Все не так просто.
— Не тяните, — попросил Сливинский. — Каждый день на счету.
— А деньги? — вырвалось у Лизогуба.
Пан Модест посмотрел на него, как породистый пес на дворнягу.
— Хотите сейчас?
Лизогуб почувствовал, что переборщил.
— Зачем сейчас, — пошел он на попятную, — можно завтра утром.
Валериан Долишний взял всю вину на себя. Утверждал, что склад оружия создали еще во время оккупации города и за ним должен был прибыть кто–то из оуновского подполья, но так и не появился.