Доктрина эта действовала разлагающе на православную духовность. Дух конформизма, как это ни прискорбно сознавать, проник во все сферы церковной жизни. Когда же гонения закончились, и во времена «перестройки» люди снова потянулись в Церковь утолить свой духовный голод, этот дух, в ней царящий, ими был принят, как присущий православной духовности. Ну а неофиты-священники, в авральном порядке, без соблюдения канонических требований, массово рукоположенные в этот же период, исказили само представление о ней. И нельзя им это поставить в вину, так как большинство из них действовало из искреннего желания послужить Богу.
Невозможно, окончив филфак, покреститься и стать богословом, потому что Богословие – это не наука, а мистический опыт. Равно как и нельзя бывшему комсомольскому деятелю, пусть и рукоположенному во священники, начитавшись «Добротолюбия», начать старчествовать. Известно, что чтение аскетических творений без опытного прохождения в них написанного пользы не приносит. Духовная традиция передается от старца ученику самим примером жизни старца, даже его образом. (Помню, разсматривая фотографию недавно почившего старца Иакова, один молодой монах очень верно сказал, что в этом портрете заключена вся «Филокалия» – «Добротолюбие»).
Поэтому и не удивительно, что так далеки от истинных чисто умозрительные представления о Православной духовности многих современных русских священников и монахов, не имевших ни аскетического опыта, ни настоящих духовных наставников. Оторванные от православных корней, без опытного духовного руководства, имея о духовной жизни только теоретическое понятие, они, каждый по-своему, стали трактовать представление о ней.
За Православную духовность стали выдавать некое экзальтированное, восторженно-пафосное и, в то же время, какое-то анемичное, робкое, инфантильное состояние. Такое болезненное состояние искажает представление о христианских добродетелях. Разсуждение – высшая добродетель, без которой никакая другая истинной не будет являться (безрассудная любовь или пост, например), – выдается за осуждение... Трезвение – внимание ко всем приходящим помыслам с целью не допустить возможности быть обманутым, прельщенным – напрочь забывается... Смирение из мужественного «за все Бога благодарения» становится какой-то рабской покорностью... Послушание превращается в подчинение всем подряд и почему-то оказывается выше поста и молитвы… И что самое примечательное – из числа добродетелей как бы выпадает мужество! Исходя из таких своих взглядов на Православную духовность, современные духовники-неофиты и формируют внутренний мир своих чад.
В результате, духовная жизнь современного русского православного человека приобрела нездоровую и во многом даже неправославную окраску. Из нее был выхолощен отличительный дух Христианства – дух свободы, свободы выбора и волеизъявления. В моментах, когда нужно проявить смелость и решительность, начинаются поиски благословений, старцев, знамений... Обнаружилась какая-то неуемная жажда чудес, видений, изцелений, мироточений... «Чудеса» эти и «мироточения» с удивительным безразсудством и легковерием, принимаются, хотя все это может исходить и от демонов... Благословению духовника придается излишне мистическое, близкое к магическому, значение... Старчество возведено в некий культ, – любое слово «старца», которых вдруг откуда-то развелось немерено, принимается, как глас Божий, и, даже в самых их нелепых поступках и высказываниях, ищется «духовный» смысл... Все деревенские дурачки – нынче Христа ради юродивые, а ведь истинный юродивый только представляется дурачком... Безчисленными лжепророками и кликушами нагнетаются апокалипсические настроения…
Напоминает все это атмосферу, царящую на Руси в Смутное время. Правда, сейчас оно еще смутнее.