– Да как же я убийство раскрою, Аркадий Францевич?
– Ну… Оставь задержанным Ракитина Николая Михайловича, остальных отдать придётся. Нет, ну допросите Василия Силантьева, Патрикея Онопко и Кузьмина Андрея. В картотеку снимите, но и с глаз долой этих жуликов! Не наш огород, пусть там другие щемлю роют.
Стабров вышел, позвонил дежурному, что бы привели Ракитина.
Полицейский чиновник сидел в кресле, обдумывая услышанное. Дело сужалось делом об убийстве, не более того. Ладно, как подумалось бывшему моряку, и он было потянулся к сигаре. Но тут зазвонил телефон. Раздался голос криминалиста Никулина:
– Должен сообщить вам, о пулях изъятых из тела Пантелеева и револьвера «Смит- Вессон» найденного у извозчика Щёголева. Отпечатки пальцев на револьвере совпадают с отпечатками пальцев Ракитина. Пули же из тела Пантелеева по рисунку нарезов не совпадают с нарезами ствола револьвера Ракитина. Ракитин не ранен, вообще ран, тем более огнестрельных, у него на теле не обнаружено.
– То есть, Пантелеев убит из револьвера «Смит- Вессона», но не из револьвера Ракитина.
– И так можно сформулировать, – согласился Никулин, – и у Ракитина недавно был сильно повреждён нос. Перелом налицо.
– Спасибо.
Правда, теперь дело разваливалось на глазах. Главного подозреваемого в убийстве не было, всё надо было начинать сначала. Но снять показания у Ракитина было просто необходимо. В дверь постучали, и стража привела смущённого и испуганного человека.
– Входите, – громко и внятно сказал полицейский чиновник.
Человек вошёл, и сел на табурет со всё ещё скованными руками. Стабров, подумал и снял наручники.
– Добрый день, да почти вечер Николай Михайлович. Со мной вы знакомы, я полицейский чиновник Сергей Петрович Стабров. В подробностях расскажите мне вечер того дня, когда вы узнали, что Пантелеев убит. И не юлите, воровство скота нам хорошо известно, и этим занимается жандармерия.
– А если я не захочу говорить?
– Пойдёте по делу соучастником убийства Пантелеева. Картина с этим господином складывается преинтересная, господин Ракитин.
– Ладно…Всё расскажу…
***
– Николай, – и Василий Силантьев резко схватил за отвороты пальто знакомого, – и ты, и Фока обещали, что расплатитесь с нами после последнего дела. Но если нет…Так что мы и сами сможем, на станции шуровать, и без вас.
– Бутылки вы собирать сможете. Я только умею так накладные подделывать, что бы всё шито-крыто было. Фока на сбыте сидит, ворованное сбывает. Вы то чего, со шкурами этими завязались? Жадность замучила? Спалитесь на клеймах, как бог свят.
– Ничего…Да и где деньги-то? Всё обещает Пантелеев, и никак не отдаст. И так мы к нему ходили три раза.
– Слышал от дворника, что подрались на улице? – почти зашипел Ракитин.
– Да, делов-то…– махнул рукой Василий.
– Будочник взял Кузьмина, ротозеи! Вы чего творите!
– Андрюшка калач тёртый, не продаст дружков, – вмешался Патрикей Онопко, – зайди к Фоке, будь человеком…
– Ладно, вечером и схожу.
– Сейчас, Николай. Надоело ждать.
Ракитин поджал губы и кивнул, с трудом соглашаясь. Всё одно надо было документы занести для Фоки, что бы забрать вагоны со станции. Он вынул часы из кармана, открыв циферблат -было без десяти восемь по полудню. Уже было совсем темно, и Николай Михайлович, с авторитетным чемоданом крокодиловой кожи, в котором находился его лучший костюм, портмоне и револьвер, вошёл в ворота номеров на Каланчевской , где обретался Фока Фёдорович. Кивнул дворнику, и перекрестясь, вошёл в здание, быстро поднявшись по лестнице и постучался в номер второй. Рядом открылась дверь, и выглянула госпожа Шацкая, с которой уже доводилось пить кофе.
– Добрый вечер.
– Добрый вечер, господин Ракитин, – поздоровалась приятная барышня, и юркнула в свою комнату.
Николай Михайлович постучался опять, клацнул замок, и в дверном проёме показалось неприятное лицо господина Пантелеева. Не некрасивое, не злое, а просто неприятное. Купец был в бархатной куртке, штанах и туфлях.
– Заходи, – коротко буркнул Фока Фёдорович, и пропустил гостя.
Ракитин прошел внутрь помещения, и снял пальто и шапку и прошёл в гостиную. Он сел за стол напротив хозяина, и , что бы показать твёрдость, положил ладони на стол. Фока только хмыкнул, поглядев на партнёра.
– Такое дело…Онопко, Силантьев и Кузьмин просят свою долю. Прямо криком кричат.
– Рано ещё, – словно зарычав, ответил Пантелеев, и вскочил с места, – нету пока денег!
Он долго расхаживал у окна, всё сжимал кулаки, наконец, достал бутылку вина, стаканы и шоколадку.
– Лучше бы водки, – заметил гость.