– Привыкай, Николай, – и разлил мадеру, и придвинул угощение, – нечего водку хлестать. Скоро в большими капиталами ворочать станем, дела в гору идут . Только подождать надо.
Знал Ракитин за Фокой Фёдорович разные грешки, и самым небольшим было совершенное нежелание отдавать долги. Не любил Пантелеев отдавать. Брать деньги любил, даже очень, а отдавать нет, нелюбил. Всегда старался не отдавать, если мог.
– Уходить надо, Фёдорыч, – принялся уговаривать Ракитин, – схватят, на каторгу пойдём.
– Цыц!
– Уйдём… В Питере торговлей зерном займёмся. Поехали, Фока Фёдорович!
Тут Пантелеев не сдержался, и вмазал кулаком в нос своему помошнику, да так, что кровь полилась потоком. Фока не долго думал, достал из чемодана Ракитина рубашку, вытер ею от крови стол и лицо гостя, не особо вдаваясь в сомнения. Ему чужое вообще было безразлично.
– Уходи. И через два дня с документами что бы был в Перово, – хмуро говорил хозяин.
Николай Михайлович только кивнул, чувствуя страшную боль в сломанном носе, и уже предчувствуя завтрашним утром появление «очков» под глазами. Он ощущал злость, и ярость к себе, что не посмел ответить Пантелееву, и это просто изводило его. Мошенник чувствовал себя тряпкой, о которую вытерли ноги. Когда он вышел из гостиницы, сразу, словно по волшебству, рядом оказался и возок. Сидя на сиденье Ракитин мучительно раздумывал, что же делать…Он открыл чемодан, достал револьвер, и принялся крутить его. В голове всё крутились слова, которые он мечтал сказать:
«Едем обратно!»
И представлял, как бегом поднимается во второй номер гостиницы на Каланчевской, дверь откроется, а он станет стрелять, стрелять и стрелять в это ненавистное лицо, лицо Фоки Пантелеева…
Ну тут, уже на Таганке, он увидел четверых полицейских. Ему показалось, что они увидели в его руке револьвер. Оружие словно выскользнуло из его бессильной руки, и почти само собой окщалось под сиденьем. Он с трудом. левой рукой вытащил деньги и бросил их на черную кожу возка, а сам, пригнувшись, спрыгнул с полножки и затерялся в темноте.
***
– Так всё и было… Духу не хватило застрелить собаку эту, гада злого…
– Видел ли кто, что вы ушли?
– Дверь, слышал, скрипнула, но вот вам крест, кто меня видел, я не заметил…Соображал тогда с трудом. Просил ведь только свои деньги, столько ведь старался, – жарко зашептал Ракитин. схватившись за столешницу, – и за всё это, в нос кулаком? И помошники, тоже не поверили ведь, что Пантелеев не заплатил.
– Точно так, – согласился Стабров, – за вашим чемоданом принялись охотится. Но не бойтесь, все они под замком, подельники ваши.
– Совсем всё худо, господин полицейский…Те трое, хваты ещё те, я их ещё по Чернигову знаю. Они же давно с Фокой работают, но по другим делам. Немало злодейств сработали. Пантелеев с купчими шуровал, с векселями тоже. Не брезговал и церковные книги подделывать, что бы с наследства доли требовать.
Сергей Петрович записывал все в блокнот, вспоминая слова Гомельского о проделках покойного торговца. Выходило, что птичка ещё та, и не воробышек. а прямо целый коршун – падальщик.
– Ладно, Ракитин. В камеру. – и позвонил в колокольчик. вызывая конвойного.
За мясом
Стабров впал в задумчивость, и принялся катать по столу гильзу от нагана, думая хоть так успокоится. Нечто обыденное, типа чёток из орехового дерева, категорически не помогало. Можно будет потом попробовать сандаловое дерево, или. новомодное Йо-Йо? Ну, разве что любимая «Манила» спасала. Но злоупотребление табаком- это не очень. Он же ведь спортсмен. Но попробовать дурацкий шарик на резинке… Сергей Петрович одел завязки на пальцы, и бросил деревянный шарик вниз, потом поймал ладонью, потом ещё и ещё…Гладкая , округлая поверхность словно счищала с его кожи нехороший налёт, становилось ощутимо легче, особенно, если ещё не спеша ходить вокруг стола… Он обошёл так три раза, успокоился, затем поднял трубку телефона и позвонил в конюшню:
– Пусть проиготовят возок и Гвоздёва кучером . Поеду на Воловью улицу и Таганскую. Дело важное.
Стабров, распорядившись, опять посмотрел на визитки двух торговцев. И всё пока не понимал связи между купцами, не вилась веревочка. Визитку Мясоедова получил от Щёголева, а визитка Копытова обнаружилась в комоде Пантелеева, там же лежала ещё одна визитка Мясоедова. Гвоздёв был знаком с Пантелеевым? И Копытов и Мясоедов тоже были знакомцами погибшего купца? Хоть какие-то ниточки для расследования, а другое и на ум не шло.
Стабров устало зевнул, чайник словно сам собой оказался в его руке, и из носика в чашку полился ароматный чай. Он выпил бодрящий напиток, и оделся в дорогу.