– Вчера, от шести до восьми по полудни.
– Девяткин! Давайте снимем тело!
Надо сказать, в френче и галифе заниматься подобной работой было поудобней, как показалось Стаброву, когда он держал ноги мертвеца, укладывая тело на пол. Девяткин принялся освобождать шею умершего от верёвки, но тут Сергей Петрович, словно по наитию, остановил руку подчиненного.
– Свет поярче сделайте!
Федюнин исчез и вернулся уже с двумя керосиновыми лампами, к счастью, оснащенными отражателями. Теперь стало видно всё.
Полицейский чиновник сам, понемногу, освобождал узел, и чуткими пальцами ощупывал верёвку. Наконец, увидел в её льняном плетении, косичке, еле заметное отверстие.
– Господин Шульц! Запечатлите!
Тот, покачав головой, сделал снимок, и отошёл от важнейшей улики. Стабров для точности сделал и зарисовку в свой блокнот.
– Андрей Сергеевич. Вы как думаете, узел ходил по веревке без препятствий, не мешая самоудушиться?
– Пожалуй, – неуверенно ответил Девяткин. Он пока не понимал, к чему клонит начальник.
– А если, к примеру, там имелся некий предмет, мешающий удушиться?
– То, нет. Узел не сожмёт трахею, и человек не умрёт.
– Значит, наш Копытов вешаться не собирался, а устроил трагикомедию для гостя, которого ожидал. Пришедший должен был увериться в его смерти.
– Хитро…
– Только гость хитрее оказался. И пришедший, убрав нечто на верёвке, освободил узел и убил Копытова…Так, стоп.. Должна быть и ещё верёвка, под рубашкой. Давайте искать, Девяткин.
Пришлось расстегнуть пиджак, и нашли ещё верёвку. Получалось такое хитроумное сооружение, благодаря которому шея Копытова не подвергалась нагрузке.
– Да что же вы, ваше благородие! Теперь как мы найдём убийцу!
– Сложно, да. Но что-то всё здесь завязано с гибелью господина Пантелеева. Распутаем, кто убил Фоку Фёдоровича, как знать, найдём убийцу и этого мясника. Наши задержанные к делу непричастны – господин Ракитин со товарищи, поскольку обретаются в тюрьме. А Копытов был знаком с Пантелеевым, и вёл с ним делишки. и тоже был убит, притом весьма изощрённо. Так что, можно эти дела объединять в одно.
– Надо бы и домашних опросить, Сергей Петрович. А то что-нибудь важное упустим.
– Вот и займитесь. Господин Федюнин! Вызывайте санитаров из мертвецкой.
***
Стабров прохаживался по улице, меряя шагами мостовую, силился успокоится. Он чувствовал, что разгадка близка, но пока не мог поймать мысль, витавшую, словно летняя бабочка, где-то над головой.
Но вот, быстрыми шагами подошёл и Девятки, на ходу застёгивая пальто.
– Так, ничего интересного. Дворник, Фрол Демьянович Миронов. Кухарка Ефросинья Васильевна Иванова да приказчик, Пётр Дмитриевич Шелест.
– Приказчик из малороссов?
– Точно, Сергей Петрович.
– Вызови его, надо его опять опросить.
Полицейский чиновник вернулся в дом, разминувшись с санитарами, уносившими мёртвого. Всё же видимо, убитого. Девяткин перекрестился, ну а Стабров позабыл. Начальник быстро вошёл и сел на стул. Табурет, с которого вешался Копытов, остался для приказчика.
Вошёл в комнату чуть полноватый господин, одетый по- приказчески, по другому и не скажешь. Натертые до блеска хромовые сапоги, шаровары, рубаха -косоворотка в горошек, бардовый жилет, и даже часы на цепочке имелись, Волосы средней длины, на прямой прибор, и короткая бородка дополняла образ этого человека. Приказчик с опаской глянул на табурет, и остался стоять, не желая садиться.
– В ногах правды нет, – твёрдо проговорил Стабров, указывая рукой на сиденье.
Со вздохом приказчик сел, причём на самый краешек, но залез на стол с локтями.
– Итак, Пётр Дмитриевич Шелест, приказчик господина Копытова. – начал полицейский.
– Точно так, Григория Ильича.
– Так его же Евстратом Павловичем кличут? – сразу оживился Стабров.
Приказчик сначала покраснел, затем побелел, и чуть ли не ногтями вцепился в стол.
– Да я не понял, про кого, ваше благородие… Думал. что это моего прошлого хозяина спрашиваете. Так он тоже умер. – и Шелест истово перекрестился.
– Часто ли к вам в дом приезжал господин Пантелеев? О чём говорил с хозяином?
– Так не видел я господина Пантелеева. Кто таков? – начал дурака валять приказчик.
– Вы, Пётр Дмитриевич, из каких мест будете?
– Так из Белгорода.
– Вас привезти, показать дворнику гостиницы на Каланчёвской?
– Да виноват. Испугался, раз убили его, так и меня в кутузку потащат, – стал давить на жалость приказчик.
– Но Пантелеева вы знаете?
Сначала в глазах Петра Дмитриевича непонимание словно прикрыло занавесью его мысли, но потом, он потряс головой, и очнулся.