Сергей Петрович же подошёл к комнате приказчика и позвонил в дверь. Ждал недолго, вскоре лязгнул засов и открылась дверь. На пороге стоял уже известный им Андреенко Опанас Лукич.
– Здравствуйте, – поздоровался приказчик.
– День добрый, – ответил Стабров, – Нам опять нужно осмотреть место происшествия. Откройте номер покойного Пантелеева.
– Зачем же?– не понимая прошептал Опанас Лукич, – уже всё досконально осмотрено, вами же.
– Вы всё узнаете. Пойдёмте. И нам нужно опять поговорить с жильцами на этаже.
Стабров нащупал пальцами в кармане куртки лежащий в конверте женский гребень. Та непонятная улика на месте убийства Терентия Могилы, которая теперь не давала покоя полицейскому чиновнику. Опанас Лукич надел меховой жилет и валенки и пошёл открывать комнату.
Приказчик открыл комнату и включил свет, но всё вздыхал и охал, и принялся причитать, давить на жалость полицейскому:
– Да скорей бы нашли злодея-то… А то какой хороший номер простаивает, без жильцов. Убыток немалый нашей гостинице.
– Скоро найдём, не волнуйтесь.
– Дай то Бог. Закончите с осмотром, закройте на ключ, да дворнику отдайте. Дел невпроворот, простите, должен я уйти.
– Хорошо,– согласился Стабров.
***
Девяткин же поправил шапку, отряхнул воротник от снега, и пошёл за Матвеем Ильичем, в сторожку дворника. Начальник мётелок церемонно открыл дверь, словно это было присутствие, а не его скромное жилище.
– Присаживайтесь. Может, чаю? Самовар горячий, – предложил Кузнецов.
– Так не откажусь.
Хозяин налил чай в глиняные кружки, на блюдечке лежал кусквой сахар, уже наколотый на маленькие кристаллы . Андрей Сергеевич взял кусочек, положил за щеку, и не спеша наслаждался горячим чаем. Матвей Ильич тоже был рад гостю, это было заметно.
– Ильич… Такое дело… После убийства ничего не находили в мусорных баках?
Дворник призадумался, припоминая происшедшее. День выдался суматошный да невесёлый.
– Да Манька ругалась, кровь отмывала, три тряпки выкинула. А, постой, Сергеич! – обрадовался Ильич, – да ещё хуже было… Такая, знаешь, беда произошла! Канализация засорилась, и Андрюха-то, водопроводчик, прочищал, ругался- страсть… И бинты нашёл, да куски ваты…
– Кровь была? – оживился полицейский.
– Так в канализации не кровь течёт…
Девяткин засмеялся, и допивал чай ещё с большим удовольствием. Андрей Сергеевич достал и пачку папирос, столь любимых хозяином, и двое мужчин, донельзя довольных друг другом, окутались табачным дымом.
***
Стабров же все смотрел, и взяв лист бумаги, примерно вымерял высоту, с какой стреляли в стол. Прутики от веника торчали вверх…Угол – градусов … Почти девяносто…
– А, точно… Могила бросился под стол, а стрелявший, видно вскочил, и палил в столешницу… Дальше наш Терентий высунулся, и выстрелил из браунинга, и ранил своего убийцу. Но- стрелявший обзавёлся подушкой, точно… Выстрелов «Смит -Вессона» не было слышно… Так, так… Могила вероятно, подошёл к раненому, и бл уверен, что вероятно убил незнакомца. Но тот, очнувшись, сделал два фатальных выстрела… Ерунда какая-то.
Бывший моряк воевал, и знал, как долго человек отходит от шока, тем более, если ранение от браунинга было серьёзным… Всё не сходилось…
– Чёрт! Я не подумал!
Стабров положил стол с тремя дырами на бок, столешницей на пол, и сам присел за стол. Отверстия от пуль оказались на уровне его ног.
– Итак, человек ворвался в комнату, Могила опрокинул стол, спрятавшись за ним, вошедший выстрелил три раза, Терентий высунулся, выстрелил и ранил вошедшего. Вероятно, дверь была не заперта. Сообщник вошёл, и пользуясь тем, что Могила ранен добил двумя выстрелами, и унёс раненого, перед тем поставив стол на место. Да, так получается, а то с отверстиями от пуль было очень странно… Но как он вытащил раненого, и как убийца ретировался?
Стабров вышел из номера, притворив дверь и по коридору подошёл к пожарной лестнице. Девяткин уже стоял здесь, и рассматривал через стекло труды Матвея Ильича.
– Поговорил я с дворником, Сергей Петрович. Засор был в канализации. Водопроводчик вытащил из трубы бинты да ком ваты.
– А ? Ну да, какая там кровь… Ну что, помошник, здесь значит, раненому и помощь оказали.