– Неужто не нравлюсь? – усмехнулась Аглая, – Пойдём…
– Мне надо уйти…
– Успеешь.
Близость была быстрой и бурной, и оба благодаря этому пришли в себя. Аглая словно выздоровела, и утопила бинты в уборной, но платье свернула и отдала Луке.
– Этой одежде место в Яузе. Всё хорошо будет. Камень вложи и утопи.
– Хорошо.
– Ну всё, пошли, я тебя провожу.
Аглая осторожно открыла дверь, смотрела в узенькую щёлку, и поманила возлюбленного. Тот быстро подошёл, бочком вышел и побежал к окну. За ним быстро двигалась женщина. У открытого окна стоял Лука, поставив ноги на железную лестницу, держась одной рукой за раму, а Аглая долго целовала его, и смотрела, как мужчина быстро спускается вниз. Затем, она сбросила вниз и забытый им тулуп, Лука его подобрал, и побежал прочь.
***
– То есть, вы признаётесь в убийстве Пантелеева?
– Терентия Могилы, уважаемый господин Кошко. Он разорил мою семью, сделал очень много зла моей семье. И вот, копии, нотариально заверенные моих настоящих документов, – и Лука Лукич передал папку Аркадию Францевичу.
Тот долго изучал копию паспорта, купчих и прочего и прочего. Он был весьма удивлён.
– Так вы господин Брянский Лука Лукич?
– Точно так…
Пять Векселей и четыре смерти
Ирина Лукинична медленно прихорашивалась перед зеркалом, Лука с улыбкой смотрел за сестрой, и сам поправлял нарядный галстук.
– Ты всё же подобрее к Терентию, он теперь мой жених.
– Ради тебя, постараюсь.
– Ведь неплохое дело мой суженный задумал, мастерские по изготовлению сельскохозяйственных машин. Сеялки, жатки.
– Согласен, дело неплохое. Да что-то всё рассчитано только на наши деньги да капиталы Шацких . Про его деньги ничего неизвестно, я запрашивал банки.
– Какой же ты милый, – состроила гримаску девушка, и чмокнула брата в щёку, – у тебя и так много дел в университете. Учиться на врача, это так непросто. Сегодня всё же торжественный обед.
– Я помню.
Юноша пришёл на веранду, где в тишине в кресле- качалке отдыхал Лука Игнатьевич. Его отец был толковый землевладелец, бывший раньше помещиком. Земельные угодья давали неплохой доход семье, Брянские были весьма и весьма богаты. Начитанность и интерес к наукам и прогрессу тоже отличали этого землевладельца. Сейчас пожилой мужчина изучал чертежи новых веялок и сеялок.
– Толковая штука, Лука, посмотри.
– Отец, ведь чертежи-то американские. Нечисто всё это. Пусть сначала свои сто тысяч внесёт, нечего нам его векселя гарантировать.
– Нет, человек Терентий честный и умный, да и предложение Ирине сделал. Одна семья будет
– Могила- не нашего круга человек. Его отец конокрадом был. Не надо, батюшка связываться с подобным человеком.
– Лука, Лука… Врачом хочешь стать, а кичлив, прямо больше любого поляка.
– Батюшка…
– Ну иди, скоро обед званый. А я ещё почитаю.
Юноша пошёл к себе, опустив глаза в пол, себе под ноги. Ни на кого или на что смотреть ему решительно не хотелось.
***
Обед был прекрасный, стол накрыт на десять человек- помимо семьи Брянских за столом сидели Шацкие, и пришёл, как товарищ по новому делу и вальяжный господин Вирашевский. Рядом со счастливой Ириной Лукиничной сидел её жених, Терентий Могила.
Лука часто поглядывал на этого субъекта. Этот человек, судя по привычкам, был очень волевой, и жесткий. Всегда, и тем более сейчас, был гладко выбрит, в приличной костюмной двойке, безукоризненного поведения, такой легко смог покорить неопытное сердце его сестры.
– Не злись, – шёпотом говорила Аглая, умело подцепляя изящной вилкой маринованного масленка с тарелки. – и моим родителям понравился Терентий. Видно, что человек сильный и умный.
– А тебе понравился?
– Мне? Мне ты нравишься, – невозмутимо ответила девушка, продолжая трапезу.
Обед продолжался, но Терентий, пошептавшись с Лукой Игнатьевичем, принёс доску на подставке, типа школьной, и закрепил на ней несколько схем , вычерченных на бумаге. Здесь были изображены стрелки движения капиталов, заёмы, доходы и расходы.