– Без обид, но почему вы не думаете, что у него женщина?
Венславская вздернула брови.
– Я обожаю Александра Петровича, но раз уж вам нужен следователь, а не друг.
– То есть...
Я кивнул.
– Следователь вам всегда скажет, что дело просто в другой женщине. «Мужчина, который странно себя ведет» – это словарное определение мужчины с любовницей.
Девочка стала отдирать мои пальцы от глаза и сопеть.
– Нет.
– Я не настаиваю. Это вообще не мое дело.
– Я знаю, у него были... – она набрала воздуха в грудь, – интрижки. В командировках. Может, и тут кто-то был, но это совершенно точно кончилось до нашего приезда.
Девочка заскучала, стала ерзать ногами, высвобождаясь из неинтересной игры. Я сунул ей под пятку свою ступню и стал толкать ногу снизу вверх при каждом ее движении. Она аж взвизгнула от неожиданного веселья и принялась то изображать широкий взмах, то отставлять ногу в сторону, проверяя, как глупо и послушно моя нога тенью следует за ее. Уши я держал в таком же плотном замке.
– Я могу попробовать все выяснить, но для начала вам стоит самой себе признаться, чего вы ждете.
– Это не женщина, – твердо сказала Венславская.
Я помолчал. Девочка похрюкивала в моих объятиях. Деревья на косогоре колыхались. Я поглядел Венславской в глаза.
– Не обижайтесь. Это только моя работа.
Она коснулась моего локтя, чуть повыше обезьяньей кисти, обхватившей мое запястье.
– Я знаю. Я все понимаю. Спасибо.
Я разжал тиски. За секунду визг перешел в стыдливую одышку.
– Ну чего? Неужели и так не слышно было?
Вопросительно посмотрела на маму, на меня. Покраснела.
– Ну шум. Как на море?
– Как если ракушку приложить, – разъяснила Венславская и, взяв дочь за все еще растопыренную буквой «г» руку, снова пошла вперед.
Пес выловил-таки зубами из хвоста репейник и двинулся следом.
– Всякое может быть, вы же понимаете. Пепелище. Ну, тут везде пепелище. Сожгли и сожгли, дом-то пустой стоял, чего бы не сжечь.
– Вы, наверное, знаете, что он пустой был? Что тут никто не жил? – спросила Венславская с надеждой.
– Нет, – подумав, я решил не врать, – наверняка я не знаю. Но это не бог весть какая интрига, можно все довольно быстро разузнать. Могу лишь сказать, что на глаз как минимум пару лет сюда даже местные колхозники не ходили. Когда мы с Александром Петровичем тут первый раз были, даже тропинок не виднелось.
– Послушайте, вы можете это устроить поскорее? Ну узнать, что было с домом?
Я почесал голову.
– В комендатуре в архиве вряд ли осталась какая-нибудь советская документация. Могу попробовать что-то через немцев поспрашивать. У меня вроде как есть контакт в Смоленске. Но вам, право, через мужа проще было бы.
Венславская растерянно пожала плечами.
– Наверное. Но Саша все делает вид, что ничего не случилось.
– Хм. Я могу, наверное, сейчас пойти на станцию и по телефону запросить в архиве сводку. Завтра утром зайду туда и все разузнаю.
– Вы бы мне меня очень выручили этим. Пожалуйста, сделайте так, прошу.
У Венславской было правильное, детское лицо с трогательными веснушками на носу и вокруг, белое платье с воланами и тонкие, изящные кисти рук. Она смотрела на меня очень внимательно и честно, без мольбы или игривости. Черт знает, что со мной происходит, когда мне кажется, что передо мной хорошие люди. Из меня можно веревки вить. Попроси меня кто-нибудь из Венславских потом на этой веревке повеситься, я бы уж наверняка сунул голову в петлю и потом только стал соображать, зачем мне это вообще надо.
Ехать до станции было уже не на чем, и я пошел пешком. Немного поуговаривал начальника станции, что нужно срочно вызвать больному ребенку врача, и заказал звонок. Телефонистка соединила, старик прокашлялся и сказал «слушаю».
– Приветствую. Это я.
После паузы старик гробовым голосом спросил:
– Откуда вы знаете этот номер?
– Что значит откуда. Это я. Я знаю этот номер.
– Холера. Ладно. Потом поговорим. Зачем вы звоните?
Тут я заметил, что начальник станции подошел так, что совершенно все слышит. Я повернулся к его хмурой роже спиной.
– Слушайте, что у вас есть на Венславского?
– Не понял.
– Ну наверняка же что-то есть. Просто на всякий случай.
– Это не телефонный разговор.
– Так есть или нет?
– Ничего нет и это не телефонный разговор
Я оглянулся. Начальник станции стоял в паре шагов от меня и сосредоточенно гладил усы. Я спросил на польском:
– Ну уделите мне минутку, что вам стоит. Просто скажите: если бы вы что-то плохое ожидали от Венславского, то с какой стороны?