— Ах ты вонючий козел, — второй нарик, выпрямившими, аж задыхаться начал, почесывая ушибленный зад. — Замочу сучару!
— Давай, — отреагировал Пельмень. — Я даже подойду. Хочешь?
И решительно двинулся к нарику. Видать мало получил подсрачника, ещё хочет.
Ну это запросто организовать. Маша завизжала. Старик надел свою майку и закрыл лицо руками.
Как продолжался бы конфликт Саня не знал, но был не прочь хорошенько набуцкать двух обдолбанных идиотов.
Ну или сам получил бы крепко по голове. Однако в этот момент по решётке постучал мент из дежурки.
— Хорош петушится, э, курятник. Сейчас всем дополнительно по четырнадцать суток впаяю! Допрыгаетесь у меня!
Саня поспешил поднять руки — мол не при делах. Торчки тотчас поднялись, но к Пельменю приближаться не спешили. Как и не спешили занимать лавочку, на которую уже присел старик и бочком-бочком мастилась проститутка Маша (вот будет облом, если она не проститутка ни разу).
— Кто из вас Пельмененко?
— Я Пельмененко, — откликнулся Саня.
— Понятно, мне как раз сказали позвать жирного мудака, — мент усмехнулся, гоняя языком по рту спичку вместо зубочистки. — На выход давай.
— Куда? — уточнил Пельмень. Проглатывать шутеечку про жирного мудака не хотелось, но пришлось.
— На кудыкину гору. Следак зовёт, на выход давай шуруй толстозадый. Допрос.
Дверь камеры открылась. Мент с перекошенной от раздражения рожей, энергично замахал рукой вращательными движениями.
— Давай-давай-давай, или тебе особое приглашение выписать надо? Еле ногами шевелит! Хочешь дубинкой провожу?
— Обойдусь без особого приглашения, — заверил Саня.
Вышел.
— Прямо по коридору, — скомандовал дежурный, спеша закрыть клетку обезьянника и отвести Пельменя к следаку.
Предварительно мент защёлкнул снова браслеты на руках подогреваемого.
Проходя мимо входа в отделение, Саня увидел ещё двух пэпсов, из другого наряда. Эти завели задержанного внутрь.
— Погоди кутузку закрывать, Борь, мы тебе ещё гостинцев привезли, — сказал один из ментов.
— Смотри, этот рецидивист.
Дежурный вставил Саню лицом в решётки клетки.
— Не рыпайся, толстожопый. Выстегну!
— Как скажите, товарищ генерал.
— Я младший сержант, але…
— Ну с таким рвением — быстро генералом станете.
В остальном — Пельмень противиться не стал.
— Век воли не видать! — голосил задержанный. — Жизнь ворам, смерть мусорам!
Не понял? Саня покосился на задержанного и от удивления даже фыркнул. Вот так новости — в отделение заводили того самого хозяина пункта приема стеклотары — дядю Виталю.
— О! Ты тут пацан, — изумился мужик и подмигнул. — Пахану своему привет передавай!
— Здрасьте… — дебильной улыбкой ответил Саня.
Глава 2
«Десять следаков работали неделю,
Один умом поехал — и их осталось девять.
Девять следаков работали до осени,
Пришла оптимизация, и их осталось восемь. Восемь следаков помочь старались всем, Один сказал "идите вы" — их осталось семь»,
Напротив Пельменя сидел следак предпенсионного возраста. С виду и по первому впечатлению (ну и по второму тоже) — пропитый наглухо старый мудак-заклёпочник. С чёрной обводочкой под нестрижеными грибковыми ногтями.
Фу, блин.
Саня поежился и заерзал на стуле от отвращения. Хорошо, что руку жать этому товарищу не придётся, на запястьях так то браслеты застегнуты, а то Пельмень натурально бы блеванул.
Жилетка на следаке смахивала на знаменитую жилетку Анатолия Вассермана с множеством карманов, набитым разного рода барахлом — тут тебе и расческа и платок и каким то хреном шахматная фигурка лошади. Половина из этого добра никогда реально не пригодится своему обладателю.
— Меня зовут Слабодрыщенко Вениамин Юрьевич, майор милиции, следователь по вашему делу, — совсем лениво и нехотя представился следак, обдав Саню тошнотворным запахом лука из рта.
Понятно откуда такой запашок — прямо на рабочем столе майора расположилась тарелка с недоеденными варениками, которые никто (в смысле Слабодрыщенко) не удосужился убрать и вымыть. Ну или не посчитал нужным это сделать.
Судя по тому, что один из вареников плававших в масляном бульоне, оказался надкусан — варенички то у нас с картошкой и сверху присыпаны жареным лучком.
А ещё Саня поймал себя на мысли, что его слегка напрягают «серебряные» вставные зубы во рту следака, хотя стоит признать — это доставляло образу Вениамина Юрьевича дополнительного колорита.