В тот же день крейсера «Красный Крым», «Красный Кавказ», лидер «Харьков», эсминцы «Бодрый» и «Незаможник» приняли на борт воинские части, боеприпасы и, несмотря на начинающийся шторм, вышли из Новороссийска, взяв курс на Севастополь. На следующий день в осажденный город отправились крейсер «Коминтерн» и лидер «Ташкент», охранявшие транспорты с войсками и боеприпасами.
Спешная отправка в Севастополь войск, которые готовились к высадке десанта, заставила привлекать к операции новые части, обучать их, пересматривать порядок размещения на кораблях.
Вместе с тем эта спешная отправка войск в осажденный город сыграла и положительную роль. Поход боевых кораблей и транспортных судов в Севастополь, их прорыв в бухты, которые интенсивно обстреливались фашистами, полностью дезориентировали опытную немецкую разведку. Она прозевала, что на той стороне неширокого Керченского пролива, буквально под носом у немецких войск, проводится подготовка крупнейшей десантной операции…
Сталина Каранель, после окончания пулеметных курсов, на которые ей помог попасть Дмитрий Васильевич Красников, была направлена в Балаклаву, в первый сектор обороны. Здесь на Ялтинском шоссе она приняла боевое крещение.
То были кошмарно тяжелые дни первых чисел ноября…
Как она выдержала, как выстояла под обстрелом, под бомбежкой, Сталина сама не знала. Накал недавних спортивных соревнований на первенство города, когда ее нервы были натянуты, казалось, до самого предела, когда все решалось в считаные секунды и тело деревенело от мышечного напряжения на спортивных снарядах, сейчас казались приятным развлечением. Они ни в какое сравнение не шли с тем, что ей пришлось вытерпеть и пережить здесь — на Ялтинском шоссе.
Кругом все грохотало, взрывались бомбы, рвались снаряды и мины, свистели осколки и пули, замертво падали сраженные бойцы, просили о помощи раненые, земля под ногами ходила ходуном, как палуба корабля во время шторма. А Сталина, страшно испуганная, усмиряла дрожь в коленях и, стиснув зубы, вцепившись в рифленые рукоятки, стреляла по пикирующим самолетам, ловя их в перекрестие прицела.
Отразив очередную воздушную атаку, она, не успев передохнуть, стереть пот с лица, торопливо, дрожащими руками вставляла новую патронную ленту, набрасывала смоченную холодной водой мешковину на раскаленный ствол крупнокалиберного пулемета, чтоб хоть немного его остудить. А потом, опустив ствол пулемета к земле, била, била короткими очередями, почти в упор по наземным целям в серо-зеленых мундирах, по бегущим прямо на нее врагам, орущим и стреляющим…
Когда она увидела танки и бронетранспортеры, то на мгновение замерла: «Неужели конец?» Но навстречу бронированным чудовищам, пригибаясь, перебежками, устремились отчаянные моряки со связками гранат. В одном из них она узнала Алексея Громова. И факелами вспыхивали танки, с белыми крестами на башнях… Алексей подбил один танк, потом пошел на второй, успел бросить гранаты и подорвать его, но и сам неестественно повалился набок. Остро кольнуло под сердцем. Нет, нет!.. Слезы сами покатились по щекам. Нет! Не может такого быть?!
К нему бросились моряки, потащили Громова к укрытию, полуразрушенной каменной стене…
— Алеша! Алеша! — пересохшими губами, сквозь слезы, повторяла Сталина и длинными очередями отсекала группу немецких солдат, которые уже намеревались захватить раненого Алексея и его спасателей…
Всем сердцем, всей душой она была с ним, милым, родным, любимым, но покинуть свой боевой пост не могла, не имела на это права. Ведь бой продолжался. Все вокруг гудело, грохотало, земля нервно вздрагивала, свистели осколки, лицо опаляли горячие волны близких взрывов. Но Сталина уже была другой. Собранной и жестко целеустремленной. Весь жар возмущенной души, огневой факел вспыхнувшей мести вкладывала она в то длинные, то прицельно короткие пулеметные очереди…
Сталина даже не заметила как наступил вечер, как бесконечно долгое сражение потеряло накал, как немцы откатились и стрельба утихла. Только чадили черными космами дыма подбитые танки и бронетранспортеры, стонали раненые, да где-то недалеко, у разрушенного гнезда, подавала печальный голос одинокая птица.
Защитники первого сектора не дрогнули, они выстояли на этом танкоопасном направлении, остановили, задержали опьяненных успехами фашистов. Они закрыли выходы из Сухой речки и по Ялтинскому шоссе в Золотую долину, в пригороды Севастополя. В Балаклаву немцы не прорвались.