Защитники Балаклавы и особенно те, кто оборонял крепость, были горды своим исключительным географическим расположением. Они были самым южным бастионом гигантского фронта Великой Отечественной войны, огненной полосой перерезавшего всю великую страну, растянувшегося изгибами на тысячи километров от южного Черного моря до вечных льдов Северного Ледовитого океана. Фронт пролег от стен древней Генуэзской крепости до кремнистых, седых от мороза берегов полуострова с мирным названием Рыбачий. На юге, как и на далеком севере, эти крайние точки гигантского фронта стойко и отважно защищали моряки, сошедшие с боевых кораблей на берег. Под Балаклавой, презирая смерть, сражалась бригада морской пехоты Черноморского флота, а в скалах Рыбачего — бригада моряков Северного флота.
Но была меж ними хоть и небольшая, но существенная разница.
Североморцы выстояли, сдержали яростный натиск специальных горных подразделений вермахта и не отступили ни на шаг. Стиснув зубы, находясь в невероятно тяжелых условиях, они так и не позволили хваленым немецким егерям топтать нашу землю. Это был единственный участок великого фронта, на которой гитлеровским войскам за все четыре года невероятно жестокой войны не удалось перейти Государственную границу Советского Союза.
А на юге немецкие войска все-таки ворвались в Крым и подошли почти вплотную к городу русской славы…
Но на этом их дальнейшее продвижение застопорилось. И надолго! На всех участках обороны Севастополя шли бои, невероятно тяжелые и кровопролитные. На южном участке обороны они были особенно жаркими. Моторизированные части вермахта с танками и артиллерий при активной поддержке авиации пытались прорваться по Ялтинскому шоссе в Балаклаву и выйти к Севастополю. По нескольку раз в день, словно грозные штормовые волны, следовали яростные атаки, но каждый раз они захлебывались, и враг, неся большие потери, откатывался назад. В Балаклаву немцы так и не прорвались.
На их пути встала Генуэзская крепость.
Трижды она переходила из рук в руки. Трижды фашисты врывались под ее сумрачные своды и трижды были выбиты и сброшены вниз. Черноморцы закрепились в крепости и по-хозяйски обживались в ее казематах. Они уверенно говорили:
— Здесь мы навсегда!
А моряки-пограничники добавляли:
— Этот рубеж, доверенный нам, та же граница!
А границу мы привыкли держать на замке!
И их слова не расходились с делом. Они словно вросли в эту скалу и сами превратились в кремень. За все 250 огненных дней и ночей легендарной обороны Севастополя защитники древней крепости не отступили ни на шаг, не сдали врагам ни одного метра крымской земли, как и их братья по оружию моряки-североморцы на другом конце гигантского фронта войны. Это был единственный участок Севастопольской обороны, единственный рубеж, преодолеть который, несмотря на все усилия и яростные натиски, ни немецкие, ни румынские части так и не смогли.
Едва успели моряки и пограничники расположиться в сумрачных казематах крепости, как последовала команда:
— Всем, кроме окопных вахтенных, на построение!
Выстроились на площади внутри крепости. Внешний вид у защитников был не ахти какой. Кто — в пилотке, кто — в шапке-ушанке, кто — в бескозырке, кто — в фуражке. И одеты бойцы были не лучшим образом. Форменная одежда у большинства основательно потрепанная и изрядно поизношенная. Заросшие, давно не бритые лица. Зато вид бравый и сияющие глаза людей, прошедших тяжелый путь, выдержавших нелегкие испытания.
Горстка моряков, это остатки отдельного батальона первого полка морской пехоты. На правом фланге выделялась рослая фигура Чернышева. Именно он помогал Сталине обустраиваться в каземате крепости и, подняв свой увесистый кулак, повторил слова, сказанные им еще совсем недавно, в последнюю мирную субботу: