— Значит, успели, — произнес Басистый, взглянув на часы. — Молодцы!
— Впереди зажегся голубой фонарь, — радостным тоном сказал стоявший рядом капитан 1 ранга Андреев, назначенный командовать огнем артиллерийской поддержки десанта.
— Где?
— Впереди, слева, под вершиной скалы, — уточнил Гущин.
— Теперь вижу, — подтвердил Басистый.
На гранитной скале, уступом выступавшей в залив у самого порта и носившей название Корабль-Камень, яркой голубой звездочкой, торопливо мигая, работал спецфонарь, световые сигналы которого были видны только с моря. Его установили гидрографы, которые высадились с другой подводной лодки и на шлюпке добрались до скалы. Укрепив световой маячок, они поднялись выше по скале и неожиданно напоролись на немецкий блиндаж. В короткой схватке все моряки погибли, а голубой маячок, невидимый с берега, слал и слал свои световые сигналы.
— Еще один маячок! — сообщил Гущин. — Далеко справа, еле-еле заметный.
— Вижу, — сказал Андреев, не опуская бинокля.
— Это на севере, у поселка Каранель, — уточнил Басистый.
Световые маячки крепко помогли. По ним корабли быстро уточнили свое место расположения, и армада, медленно разворачиваясь, взяла курс на Феодосию.
«Была не была!.. Сто бед один ответ. Отступать поздно!» — подумал Басистый и, опустив бинокль, отдал долгожданный приказ:
— Передать всем! Отряду перестроиться в боевой орден!
Торопливо заработали светофоры. Крейсеры и эскадренные миноносцы легли на боевой курс, не меняя строя. Сторожевые катера и морские охотники дружным косяком отделились от армады, отвернули влево и пошли к берегу. Находясь в тени скал и отвесных гор, они скрытно подходили к Феодосийскому порту, выходили на стартовую позицию перед решающим броском, ожидая условного сигнала о прорыве в гавань.
Армада кораблей, скрытая темнотой, все ближе и ближе подходила к Феодосии.
Басистый через увеличительные стекла морского бинокля просматривал далекий берег. Там было тихо, темно и спокойно. Это благодушное мирное спокойствие вызывало у него недоверие и усиливало тревогу. Никак не укладывалось в голове, что немецкое командование ничего не знает и не готовится встретить их убийственным огнем.
Береговая охрана немцев изредка, через определенные промежутки времени, запускала ракеты. Они огненной струей взлетали ввысь, ярко вспыхивали, повиснув в небе, освещали штормовое море, а потом медленно опускались и исчезали в пенистых волнах… Больше ничего, никакого движения, никакого намека на опасность.
— Пора начинать артиллерийскую подготовку, — сказал Андреев, но в его голосе звучало не утверждение, а вопрос, обращенный к командиру отряда.
— Повременим, — сказал Басистый. — Подойдем ближе.
— Мы уже достаточно близко!
Басистый сдержал себя, чтобы не ответить резкостью. Не хватало еще поссориться накануне начала операции! «Нервы шалят не только у меня одного», — подумал он.
— А нужна ли она? — вставил свое слово Гущин, имея в виду артиллерийскую подготовку.
— Как это нужна ли подготовка?! — уже в повышенных тонах произнес Андреев. — Может быть, вы думаете, что нас ждут на берегу с распростертыми объятиями?
— В том-то и дело, что не ждут! — Гущин сделал упор на два последних слова. — Мы подошли скрытно. И по всему видно, что немцы нас действительно не ждут.
— Вы уверены в этом? — ехидно спросил Андреев. — Можете дать гарантию?
— А зачем терять момент внезапности? — в свою очередь ответил вопросом на вопрос Гущин.
— Может быть, ваша подпись стоит под планом операции, товарищ капитан второго ранга? — строго произнес Андреев, не скрывая раздражения.
Гущина откровенно удивляло, что в разговор не вмешивается Басистый. Его молчание озадачивало. Решалась судьба начала десантной операции. По всему было видно, что у них появился еще один дополнительный козырь, умножающий эффект нежданной атаки порта. Подарок судьбы! Внезапность! Редкий счастливый случай! Взять порт с ходу и овладеть городом с малыми потерями. Зачем же терять такую благоприятную возможность? Гущин надеялся, что Басистый его непременно поддержит. И сказал: