Яркая световая полоса, которая неожиданно вспыхнула и пробежала по всему побережью, так же быстро угасла, погрузив древний город, порт и весь Феодосийский залив в кромешную темноту ветреной и промозглой декабрьской ночи.
К блиндажу приближались с двух сторон.
Погода ухудшилась. Усилился ветер. С низких туч посыпалась снежная крупа. Шторм усилился, волны с ревом и гулом обрушивались на берег, пенные потоки докатывались до проволочных заграждений, смывая песок вокруг вкопанных кольев, словно пытались их выдернуть. Соленые брызги долетали и сюда, смешивались с крупой и песком, хлестали по лицу, слепили глаза. «Представляю, что сейчас творится в море и каково десантникам на кораблях», — подумал Алексей, приближаясь к блиндажу по ходу сообщения.
Сзади его прикрывал Серебров, поверху двигались Сагитт Курбанов и Григорий Артавкин. Вторую группу, которая обходила блиндаж с севера, вел гидрограф Усман Зарипов. С ним были старшина Петров и Юрченко.
У поворота хода сообщения приостановились. Прислушались. Тишина. Вроде никого нет. «Вперед!» — подал знак Серебров. Алексей выглянул и тут же отпрянул назад. Он чуть не напоролся на постового немца.
Тот оказался глазастым, в кромешной темноте заметил человеческий силуэт, который мелькнул за поворотом хода сообщения.
— Ганс, это ты? — настороженно крикнул постовой.
Алексей на мгновение растерялся. Как быть? Тянуть время нельзя и опасно. Каждая секунда грозила гибелью. Надо отвечать, чтоб ослабить напряжение, притупить бдительность немца и дать возможность Артавкину зайти сзади.
— Нет, не Ганс. Ты ошибся, — спокойно ответил Алексей по-немецки.
— А нет ли у тебя закурить? — спросил постовой.
— Увы, оставил в блиндаже.
Уроки по языку, многочисленные тренировки, участие в допросах пленных оказались не напрасными.
— Какого черта ты так долго там возишься? — спросил немец.
— Штаны застегиваю, — невозмутимо отозвался Алексей.
— Да ты что, скотина пьяная? Решил окоп изгадить… — возмутился немец и поперхнулся.
Это Григорий Артавкин с быстротой пантеры прыгнул на гитлеровца сзади. Одной рукой он зажал ему рот, а другой — точным, отработанным на тренировках ударом сразил постового наповал. Тот даже не пикнул.
Черноморцы молча двинулись дальше. Но не успели они сделать и десятка шагов, как дверь блиндажа распахнулась. Вылетел сноп света, донеслись звуки танго, пьяные голоса, смех. В проеме двери появилась долговязая фигура. На плечах — офицерские погоны.
— Фриц! — крикнул он в темноту. — Фриц! Ты где запропастился, черт тебя дери?
— Закрой дверь, дует! — раздался требовательный голос из блиндажа.
— Не простудитесь! — огрызнулся долговязый немец, но дверь закрыл.
Оставаясь на месте, он закричал, и в его голосе явственно сквозило недовольство:
— Фриц! Где же ты? Отзовись, наконец?!
— Я здесь, герр лейтенант, — Алексей шагнул навстречу.
— Ты что, пьян, свиная твоя рожа? Это я, обер-лейтенант Герман Герлиц. С кем ты меня спутал, болван?
— Прошу прощения, — выдавил из себя Алексей.
— Иди сейчас же сюда, скотина…
Внезапно ойкнув, долговязый схватился руками за грудь, в которую по самую рукоятку вонзился кинжал, и стал медленно оседать.
— Пьянствуют, гады, — Сагитт вынул из тела немца кинжал, обтер лезвие об офицерский френч.
— Новый год встречают. — Артавкин тихо выругался.
— У них сейчас рождественские праздники, — уточнил Алексей.
— Разговорчики! — осадил их Серебров и подал команду. — Берем блиндаж. Артавкин первый! Все, кто впереди, перед тобой — твои. Я и Курбанов следом. Все фрицы, что справа, твои, Сагитт.
— Все, кто справа, мои, — повторил Курбанов.
— Теми, что слева, займусь я, — закончил Серебров. — Громов нас прикрывает!
Но едва они приблизились к входу в блиндаж, как неожиданно внутри загремели выстрелы. Автоматные и пистолетные. Кучно и торопливо. Черноморцы переглянулись и вскинули оружие. Лезть под пули не имело никакого смысла. Что там, в блиндаже, произошло? Кто и в кого стреляет? Неужели группа Усмана Зарипова опередила их? Как они там оказались? Выходит, из блиндажа есть и второй выход? Как же они об этом не догадались раньше и не разведали подходы?
Дверь блиндажа с шумом распахнулась. В светлом прямоугольнике выросла крупная фигура немца. Он остановился на мгновение и поспешно вскинул автомат. Тут же Артавкин и Курбанов одновременно, почти в упор выстрелили в него, сразив наповал. Немец, выронив автомат, рухнул им под ноги.