Паво бросился на него, стараясь не упустить шанс. Гермес отразил выпад, взмахнул щитом и ударил железным ободком о шлем противника. В черепе Паво раздался неприятный лязг. На короткое мгновение зыбкое пятно затуманило его зрение. Его зрение прояснилось, когда Гермес пихнул его ногой в живот. Паво согнулся пополам, задыхаясь от холодного воздуха. Горло обожгла тошнота. Он отшатнулся назад, его мышцы свело от напряжения. Гермес набросился на него яростными ударами меча. Паво неуверенно парировал удары. Вскипая за забралом, Гермес с непреодолимой силой бил своим щитом в противника. Молодой человек потерял равновесие, застонав от отчаяния, и рухнул на землю. На его спине хрустела тонкая струйка песка, покрывавшего поле схватки. Он закашлялся и болезненно застонал внутри своего шлема. Каждая клеточка его существа ныла и болела. Броня показалась ему вдвое тяжелее, чем в начале боя. Зрители в той части Арены, где находился Гермес, поднялись на ноги, распевая и победно тряся сжатыми кулаками.
- Он перешел черту! - закричал один из фанатов. - Паво проиграл!
Другая часть фанатов, которые скандировали имя Паво, перебивая своих соперников, делали оскорбительные жесты руками и бросали оскорбления в их сторону: - Грязные ублюдки-мошенники! - дико закричал один из них. - Паво еще не переступил черту!
Паво посмотрел себе под ноги. К своему ужасу, он увидел, что приземлился на отметку сделанную мелом и огораживающую круг. Его верхняя часть тела полностью лежала за кругом, а нога находилась все еще в пределах границы круга. Раздался коллективный гул, когда пять тысяч зрителей, заполнивших Арену, поднялись на ноги и вытянули шеи. Некоторые решительно покачали головами. Другие указывали на лежащего на поле гладиатора и горячо спорили со своими товарищами о том, перешел ли он черту или нет. Гермес победно воздел руки, а Паво растерянно лежал на песке, охваченный отчаянием, не в силах поверить, что проиграл. Тем временем противоборствующие фракции перекрикивались друг с другом, обе группы фанатов загорелись верой в то, что только их суждения были правильными. Паво снова перевел взгляд на Гермеса, когда Чемпион с важным видом подошел к нему и остановился у его ног. Его массивное тело отбрасывало огромную тень на его противника.
- На колени, предатель, - хрипло проворчал Гермес. Он глубоко дышал внутри своего шлема, и его голос хрипел через отверстия шлема. - Теперь ты примешь унизительную смерть на глазах у Императора… как и твой старикашка.
Паво замер. Паника, как барабан, застучала в его груди. Он проглотил свою горечь и неуклюже поднялся на ноги, чувство ужаса сжалось в его кишках, когда он приготовился встретить свою ужасную судьбу. Его сердце упало, как свинцовая гиря, при мысли, что он подвел своего отца. Он ждал своей мучительной смерти, ждал момента, когда Чемпион Рима вонзит свой меч в ложбинку между основанием его шеи и ключицей, пронзив сердце. Его единственным утешением было то, что он присоединится к своим родителям и своей жене Сабине в загробном мире. Подойти так близко к мести, но потерпеть неудачу в конце - значит, все это было предначертано судьбой. Первые темные капли дождя стали покрывать песок вокруг Паво, капая из облаков, низко нависших над Ареной.
- Прости, отец, - прошептал он внутри своего шлема.
- Остановитесь! - послышался вдруг голос.
И Паво, и Гермес посмотрели на судью. Он махал Гермесу, жестом призывая Чемпиона отойти от противника. В Императорской ложе Паллас и Нарцисс пристально смотрели на судью, а Клавдий советовался с другим членом своей свиты.
- Паво не переступил черту! - воскликнул судья как можно громче, изо всех сил пытаясь перекричать конкурирующие крики толпы. - Бой еще не окончен!
Гермес стоял на своем и повернулся к чиновнику: - Чепуха, - выплюнул он, ткнув окровавленным кончиком меча потертую меловую линию. - Это жалкое дерьмо явно перешло черту. Посмотри на мел.
Судья напряженно покачал головой: - Правила гласят, что все тело должно быть за пределами круга, чтобы боец проиграл бой. Нога Паво все еще была внутри. По правилам он не выбывает. Он пока еще не проиграл бой.
Гермес повернулся к судье: - Но ты не прав! Это не так …
Судья прервал его поднятой рукой: - Судья здесь я, гладиатор. И мое решение окончательное. Отойди от противника, и вернись на свою позицию!
Гермес некоторое время постоял над Паво, затем помолчав, повернулся и угрюмо зашагал обратно к центру круга, что-то ворча и, с отвращением, покачивая головой. Ближайшие к происходившему зрители повернулись к своим товарищам в следующих рядах и передали им решение судьи. Вскоре новость облетела все трибуны. Фанаты Гермеса, разгневанные вердиктом, стали громко высмеивать судью и забрасывать Арену чашками с вином, подушками и всем, что попадалось им под руку. Охранники у выходов набрасывались на нарушителей и стаскивали их с мест. Сторонники Паво остались стоять, лихорадочно аплодируя и подбадривая своего героя. Молодой гладиатор заметил, что Паллас закрыл глаза и вздохнул с облегчением. Нарцисс стоял по другую сторону от Императора, его губы были сжаты, а лицо - хмурилось. Через мгновение к Нарциссу подбежал слуга и что-то прошептал ему на ухо. Сурово кивнув, советник повернулся спиной к Арене и направился к выходу. Мурена и Паллас обменялись самодовольными взглядами. Паво оглянулся на Гермеса.
- Возмутительно! Что хотят, то и творят! - Гермес зарычал внутри своего шлема достаточно громко, чтобы его услышали его сторонники.
В этот момент небеса разверзлись. Мягкий стук быстро превратился в оглушительное шипение, и на трибунах раздались крики, когда зрители стали промокать под внезапным ливнем. Дождь лил над Форумом ледяными косыми потоками, заливая трибуны и окрашивая белый песок в темно-коричневый цвет. Сразу несколько больших групп толпы вскочили на ноги и поспешили к ближайшим выходам, держа над головой свои подушки, тщетно пытаясь защититься от проливного дождя. Другие громко проклинали богов, когда их тоги промокали под дождем. В считанные секунды большие участки трибун опустели. Паво смотрел, как дождь смывает меловую линию, размывая круг и делая невозможным определить то место, где гладиаторам можно было сражаться. Потертость в том месте, где его нога пересекла линию, быстро стерлась.