Бобров отбежал к бровке и нацепил микрофон, вышел к центру поля, подхватив на руки Никиту и Андрейку.
— Друзья! — его призыв эхом прокатился по вмиг притихнувшим трибунам. — Я хочу отнять у вас немного времени, оттянув начало игры. Надеюсь, что вы меня простите, обещаю отдать должок в игре. — Зрители, вначале озадаченные, зааплодировали своему любимцу. — На самом деле, хотел сначала зайти издалека. Но что-то мне сейчас расхотелось размусоливать тему, да и тут ребятишки на руках совсем уже немаленькие, чтобы с ними тут расхаживать, — он поворачивался в центре круга, дабы уделить внимания всем. Люди снова довольно захлопали. Неожиданная задержка интриговала и совсем не тяготила даже самых отъявленных любителей игры. — Так что буду рубить с плеча. Роль мне досталась не совсем скромная, но опять же, надеюсь, что вы меня простите и будете снисходительны — кому-то да надо было это сделать. А посему вопрошаю у вас, у тысяч, смотрящих трансляцию вне стадиона… хотите вы былой славы Руси? Хотите объединения осколков былого могучего образования? Хотите сменить вялый курс разбазаривания и размежевания? Хотите видеть во власти страны людей «Московии», «Возрождения» и Империи? — вокруг висела просто бетонная тишина, но Бобров в запале разгорячился и плохо замечал, что происходит вокруг. — Считайте это референдумом, голосованием, как угодно, но нам очень нужна ваша поддержка и одобрение. — Юра стоял в центре поля, держа за руки своих мальчуганов, горящими глазами перебирая по трибунам. Те по-прежнему молчали. Тут он увидел Леру, спускавшуюся к полю и расступающихся перед ней «секьюрити». Тут, словно из маленького снежка зародилась лавина — стадион охватил нарастающий гул. Люди вскакивали со своих мест, взмахивая руками, флагами, шарфами и шапками. Неупорядоченный шум начал складываться в скандирование: «Московия! Московия!». — Я бы счёл это за знак согласия, — вновь подал голос Юра, и его слова потонули в громогласном «Ура!» десятков тысяч глоток. Лера так и осталась около бровки, изумлённо озираясь на ликующий народ.
Потом был игра, мало что значившая. «Московия» чуть натужно и без привычной домашним стенам лёгкости переиграла робкую Мексику. Но зритель этого будто и не заметил — все будто ждали финального свистка, чтобы ринуться на улицы города, донести до всего мира своё мнение и согласие с «референдумом».
А за эти полтора часа уже было готово постановление о скором роспуске правительства и совершенно мирной передачи власти Ахметдинову и Ко. У тех всё было готово, поэтому действовали строго по плану, решительно и быстро. История вершилась одним моментом.
Торжествующие толпы ходили по слякотным улицам, скандируя патриотические лозунги, люди обнимались и улыбались. Блюстители порядка, состоявшие в основном из сотрудников «Рыси», с пониманием относились к некоторым выходкам граждан, всё же усмиряя наиболее буйных. Никакой анархии или массовых беспорядков допущено не было. Смена власти прошла резко, но безболезненно. Мечты и желания многих реализовались. Дальше вновь пошла пахота и рутина.
Этот недельный цикл тренировок в Предновогоднюю неделю отличался даже от последних месяцев. На каждом занятии теперь присутствовал Олег. Лера моталась между базой и Радиозаводом. Они что-то там меняли и выискивали какие-то «крохи» в идее Ганжи. Не всё получалось сразу, как он задумал, возникали неизбежные сложности. Проблем хватало, времени нет. Поэтому вечером Юра ухаживал за ней, уставшей, готовил и кормил, делая массажи и убаюкивая в тёплой постели. Морозы хоть и отпустили, но оставались всё же непривычно крепкими — кутаться в тёплые вещи было приятно, и постель была самым уютным местом для «встреч» супругов.
И Юра, и Лера стали несколько напряжены после событий игры в Лондоне и расслаблялись только будучи друг с другом.
— Лерка, как же я был без тебя эти месяцы, не понимаю.
— Вот и я не понимаю, как ты был без меня, — она смотрела в потолок, привычно устроившись на его груди и перебирая его пальцы, и улыбалась.
— А это связано, что ты вернулась, когда мы снова какую-то «движуху» затеяли?
— Кто знает, кто знает… — задумчиво протянула Лера.
Юра вскинулся и притянул её лицо к себе:
— Это что же, ваше «колдовство» опять было?! Всё подстроено?! Я, значит, как последний опешивший от горя юнец, чуть ли головой об стенку не бился, а вы сами провоцировали эту ситуацию?!