Большим подспорьем и в футболе было объединение с Сибирью. Футбольная «Сибирь» обитала в ПреЧемпионате, имея статус крепкого середняка и подражая игрой своей старшей «сестре». А помощь оказывала тем, что рекомендовала наиболее сильных игроков в столицу, Несколько нарушался принцип формирования «Московии» — теперь это больше походило на сборную страны. «Но ведь и раньше мы больше представляли страну, просто она была маленькая, а сейчас мы несколько разрослись», — шутил Ахметдинов. Болельщики сибиряков в рядах своих любимцев встречали тепло, а за Уралом с дополнительной симпатией следили за жизнью «Московии».
Чуть подлатав дыры и подлечив раны, «Московия» продолжила отстаивать свой титул после перерыва. Нельзя сказать, что дела пошли лучше, но определённую устойчивость команда проявляла. Если перед перерывом казалось, что её дух будет сломлен бесконечной травлей, нечестной борьбой и физическим насилием, то осенью стало понятно, что выдержат и не сдадут позиций. Не было той воздушной и лёгкой игры — её просто на корню рубили почти все соперники, но была железная дисциплина и огромное желание протолкнуть самих себя вопреки всем на финиш первыми. Редкие выдавались окна с нейтральными или дружественными соперниками, тогда московиты будто вдыхали свежего воздуха и парили, как в прошлые сезоны.
В стране бурным ходом налаживалась жизнь, былые полномочия Империи распространились теперь на всю огромную страну. Тимур наверх не полез, предпочтя остаться эдаким теневым лидером, официально возглавляя бывший конгломерат из имперских компаний и организаций. Временным управляющим страны стал Петров. Был намечен референдум по некоторым ключевым вопросам. То есть завершение перестройки страны и окончательное (до поры до времени) объединение было запланировано на конец года.
У Бобровых же подрастали сыновья. Близнецы были не только любимцами родителей, бабушки и дедушки, друзей Бобровых, но и всего Южного. Осенью они пошли в школу при посёлке, где продолжили активничать и заражать симпатией к себе окружающих. Заметно было наследие талантливых родителей. Жизнь шла своим чередом, укладываясь в понятный и предсказуемый порядок. Футбол в этом сезоне отнимал много сил, но, тем не менее, Юра по осени заскучал.
— Что-то мне не нравится твои поблёкшие глаза последнее время, — решил потормошить его отец, когда они убирали сад от опадающей листвы. — Что такое?
— Знаешь, пап, вспоминаю свои же слова в разговоре с Ларионовым, мол, что стимулов нам хватит за глаза ещё на несколько лет. И вот сейчас в разгар исторических событий, в этот суматошный и сложный сезон, когда, кажется, продохнуть нельзя, у меня вдруг эти стимулы расплылись. Всё как-то наладилось, даже вот вся эта чернуха, которой нас гнобят и мешают, она, как ни странно звучит, ложится в общий план — понятно, что и как преодолеть, где поднапрячься, куда подналечь. Появился ритм. И эта предсказуемость вдруг меня пришибла.
— Тю… братец, это даже не лёгкая хандра у тебя, это, я бы сказал, капризы избалованной девицы. Не в ту сторону пошли мысли твои. Засквозил какой-то юношеский максимализм и тяга к приключениям. Оно и понятно, организм, натренированный постоянным стрессом, своего рода зависимость от адреналиновых вещей всяких получил.
— Ну, пускай, пускай так. Чего делать-то?
— А принимай работу и пахоту ежедневную без всплесков, как удовольствие. Поработай над собой, побольше посиди с мальчишками. Главное, не рефлексируй — сейчас это ни к чему. Да и возраст у тебя не тот. Получай удовольствие от того дела огромной важности, в котором ты принимаешь живейшее участие. Не закисай в этих «скучных» мыслях. Кроме того, я уверен, что спокойной жизни не будет, и сейчас нужно год этот довести до задуманного. Что уже непросто. А дальше эти «друзья» нажмут на рычаги посильнее — мы тут вылупились из яйца, что им не в жилу совсем, — отец размашистыми движениями продолжал сгребать листья. Юра же замер, сложив руки на черенке.
— Да, ты прав. Странная получается вещь, я не закалился в этих пертурбациях, а, наоборот, размяк. Когда цель ясна — вот враг, вот наши. Получается, что такой вот случай — одни делают революцию, другие строят государства. Ломать, не строить. Да… нужно как-то перетряхнуть себя, а то какие-то гадские поползновения наметились, — Юра встряхнул головой. — Эх! Может, баньку истопим, а?