Решив не ждать у «моря погоды» и солнца на Байкале, собрались в дождь и двинулись по шоссе в Иркутск. Ливень хлестал упругими струями, а промоины в канавах увеличивались на глазах. Быстрой езды не получалось, иногда приходилось спешиваться и толкать велосипеды вперёд. Дорога была безлюдна и безмашинна — как будто дождь смыл и людей тоже. Грязные, продрогшие и вымокшие до нитки, они к вечеру приплелись в аэропорт, одолев восемьдесят километров лишь за семь часов.
Аэропорт гудел потревоженным и переполненным ульем. Самолёты взлетали лишь изредка, многие рейсы отменялись, и количество людей в ожидании увеличивалось непрестанно. Но билеты продавались свободно. «Только вот вылетите ли вы послезавтра утром — это неизвестно» — сказали им в кассах. Нужно было искать крышу над головой.
— А давай шиканём и по-буржуйски снимем люкс в какой-нибудь пятизвёздочной? — Юре захотелось порадовать жену комфортом после полутора месяцев кочевой жизни.
Лера захохотала:
— Да нас, вонючек и за километр не подпустят к таким гостиницам!
Однако, звон монет, а точнее, карточки с немалой суммой делает приветливыми персонал в любой гостинице, независимо от внешнего вида потенциальных постояльцев. Но сначала заехали на мойку и, упаковав свои двухколёсные снаряды, сдали вместе с другим барахлом в камеру хранения.
Люкс был шикарен. Хотя в глазах одичавших походников любой комфорт выглядел неестественным и бросался в глаза.
Лера в булькающем джакузи богатого номера смотрелась также органично и обворожительно, как и в горячих источниках со стенками из камней на берегу Байкала. Несмотря на усталость, она пела песни и с визгом бултыхалась в обильной пене.
— Вот, даже ты кайфуешь от вот этого комфорта.
— Хватит гундеть, иди лучше ко мне, мой немытый мужлан. — Лера засмеялась, и снова занырнула с головой. Вынырнув, увидела обнажённого Юру, который погружался в тёплые воды огромной ванной. Глаза Леры накрыла поволока, и она, сомкнув на его смуглой шее свои тонкие предплечья, приникла к его губам.
Потом они ещё долго не могли заснуть на огромной кровати, утопая в белоснежных простынях, слушая, как барабанит непрекращающийся дождь, ловя в прикосновениях тел обоюдную нежность.
Следующий день они продолжили бездельничать в гостинице. Небесные хляби чуть утихомирили своё водное извержение, и надежда на запланированный вылет из Иркутска затеплилась. В телевизоре было всё то же — стабильностью в мире не пахло, стабильность была только в разрушающих процессах. Юра погримасничал, поразговаривал с «ящиком», да Лера выключала, вновь увлекая его в постель.
С утра мелькали голубые разрывы, был страшный дубак и пронзительный ветрюган. Но аэропорт функционировал на полную, и регистрация на Москву была открыта.
Самолёт, вздрогнув, оторвался от бетона взлётной полосы, а сердце Юры вздрогнуло в преддверии неясного и волнующего будущего.
Они снова ехали вместе. Ранние ноябрьские сумерки удлиняли сиреневые тени. Юго-запад тревожил всполохами заката. Они летели на север. В полной уже темноте в Новосибирске сдали экранолёт. Юра погрустил в разговоре с родителями — они тоже не порадовались, но нежданная разлука была не впервой, и привычка терпеть уже имелась.
— У меня ещё два дня выходных. Может, махнём куда-нибудь? — предложил Юра.
— Юрка, я устала сегодня мотаться туда-сюда. Давай домой приедем сначала? — от её «домой» пахнуло уютным и нежным, тем самым, когда остро чувствуется, что не один, что есть общее пристанище.
— Дома чисто и бардака нет, — Юра не скрывал довольной улыбки.
— Я бы на твоём месте поостереглась делать такие самоуверенные заявления. И вообще, надо вещи перевезти.
— Да… это ж придётся грузовик заказывать!
— Да у меня по-спартански всё! Наговариваешь! — знакомый тычок острым кулачком в бок.
Они были сильно измотаны и всю дорогу проспали. Пробудило их уже приземление во Внуково. Убогость Московской земли как будто отпечатывалась и на погоде — была прежняя слякоть, мутное небо и липкая взвесь в воздухе.
Лера решила не ехать сразу к себе, а поехала вместе с Юрой. Дома она быстро юркнула в душ, привычно ориентируясь в просторной квартире. Юра, повздыхав у захлопнувшейся перед его носом двери, пошёл на кухню сварганить лёгкий ужин. Оставались долгоиграющие («конечно, полезные!») овощи и немного риса. Он покидал всё в мультиварку и стал заваривать чай. Минут через десять из ванной высунулась мокрая Лерина голова: