— Юрка, принеси рубашку. Ну, ты знаешь какую, — она игриво улыбнулась.
— А вдруг я её выбросил?
— Ой, ладно тут выкобениваться.
Была одна старая Юрина рубашка, которую Лера любила напяливать дома после водных процедур. В ней она была вожделенна и нежна, развратна и целомудренна — всё зависело от её улыбки. Опять не пустила его в душ, лишь длинная рука, покрытая капельками пара, зацепила принесённое одеяние, и щель двери сомкнулась.
Она вышла, благоухающая и с тюрбаном полотенца на голове.
— Юр, откуда у тебя столько всякой фигни женской в ванной?
— Так это ж твоё всё! Не выбрасывал ничего. Хватит кокетничать. Задевал, падало — чертыхался, но не выбрасывал.
— Не сердись, я шучу, — Лера подошла, мелькнуло плохо прикрытое рубашкой упругое, по-прежнему юное тело.
«Мозг туманится и мысли рушатся, как и прежде».
— Рушатся?
— Я вслух это произнёс?
— Да, и мне это очень нравится. — Лера коснулась его шеи прохладными пальцами, будоража пристальным взглядом. — Всё, милый, дуй мыться, — это было вполне в её духе — растормошить, и смыться. Довольная, она улыбалась.
— Там чай заварился и бормотуха сготовилась, наверное, — Юра был опьянён любимой женщиной и ватно поплёлся в душ.
После они ещё долго лежали и разговаривали. Как будто не виделись вечность. Юра влюблено что-то бухтел, когда заметил что Лера дышит ровно и тихо, упокоившись на его груди.
— Спи, милая, теперь мы уж не расстанемся, — сам себя кляня, прошептал он банальность.
А ему не спалось. Ему опять думалось. Когда Лера, отлежав ему руку, свернулась калачиком в другую сторону. Он слез с кровати и в другой комнате включил геоноут. Он вспомнил, что не «бывал» ещё на Памире.
Искрящиеся воды изумрудного Искандер-Куля встречали передовые отряды армии Александра. Ледяная вода была готова напоить Буцефала… прошуршали шаги и в комнату зашла сонная Лера, закутанная в одеяло.
— Я проснулась, а тебя нет, и я испугалась, что мне приснился Новосибирск, и что я по-прежнему у себя в Крылатском.
— Прости, Малыш. Иди сюда, — Юра поднял её вместе с одеялом и уложил рядом с собой на гостевом диване, где игрался с геоноутом.
— Ты всё сожалеешь о потерянном?
— Ну… смотри, Александр Великий и девственная природа…
— Юрка, а давай завтра съездим на то место, под Сергиевым Посадом?
— Конечно, давай. Если тебя погода не смущает.
— А мы оденемся соответствующе. Палатку возьмём, а? Так давно не были в походе…
— Да уж. И кто бы поверил, что такое может говорить столь шикарная женщина, недавно ещё блиставшая на каком-то там сборище элитарных типов.
— Ну хватит меня этим пенять. На задании я тоже там была, и не будем про это больше.
Бобров хмыкнул, в очередной раз изумившись творившимся вокруг делам и своей неосведомлённости:
— Чувствую себя пешкой, которую не посвящают в большие дела ферзи и короли.
— А если эта та пешка, которой уготована роль стать ферзём? — Лера лежала у него на коленях, смотря на него снизу вверх. Она вздохнула и отвела взгляд, — Так иногда хочется насладиться тишиной и покоем, быть просто с тобой…
— Лерусь, ну ты чего вновь? Раз так получилось, чего ж теперь сделаешь. Не сумели мы стать с тобой примерной семьёй. Не повезло, не срослось, звёзды не так светили… Но ведь есть шанс другим что-то оставить, а? Мы же можем и для себя пожить. Тьфу на эту пошлость.
— Конечно, милый. Но не забывай, что я женщина всё же. И всякая такая слезоточивость и сентиментальность, не задвинуть навсегда и наглухо. — Она помолчала. — Обними меня.
С утра пораньше встать не получилось — организм требовал возвращения долгов за предыдущий суматошный день. Часам к двенадцати они собрались. Купили овощей, колбасков и пряников к чаю. Наделали бутербродов в дорогу и собрали рюкзачки. Юра раскопал в чулане палатку и коврики. Чтобы не ездить в Крылатское, купили Лере брюки, ботинки, мембранную куртку и комбо-бельё. Хмурая погода не отражалась на их энтузиазме. Как давно они не занимались собой! Но тут всё испортил звонок.
— Голубки, привет вам! — Ганжа был лёгок на помине, блестел лысиной и качал серьгой в ухе. — О! Решили вспомнить походную юность? А что! Тогда и я с вами. Уж не обижайтесь, что нарушу вашу идиллию — дело важное. Ждите, скоро буду.
Он не дал вставить не единого слова и погасил свой вызов. Расстроенный, Бобров кинул рюкзак на пол и сполз по стене туда же.
— А то я уж почти поверил, что бывает лафа без Ганжи. Надо было видофон отрубить.
— Да ладно тебе. Может, дело выложит да отстанет, — Лера старалась быть оптимистичной, но и сама она была невесела.