Возможно.
Лучше было заставить его замолчать.
Он снова покачал головой. Ему следовало подумать, все хорошо обдумать и вспомнить.
Ариман начал тихо произносить формулы, чувствуя, как знакомые звуки резонируют у него в разуме, и ощущая слабые сдвиги в эфире. Шепча, он не переставал ходить, каждым шагом выводя спиральные узоры. Он уже расположил лампы в нужных местах и зажег их, дабы подготовить путь. Всякий, кто посмотрел бы на них, не понял бы их значения. Узор, формируемый им, шаги и сосредоточенность разума создавали структуру в варпе, которая скроет комнату от всякого рода наблюдения. Ритуал строился на старых воспоминаниях, которые Ариман давным-давно оградил, но ему требовалось уединение.
Воздух стал густым, насыщенным ― комната поплыла перед глазами, и он услышал звук, похожий на шорох песка по сухому камню. Затем, сделав последний шаг и произнеся последнее слово, комната резко приобрела четкость, и на нее опустилось безмолвие.
Он кивнул, как бы убеждая сам себя, и повернулся к запертому сундуку, который стоял в углу. В нос ударил аромат праха, стоило Ариману открыть заглубленный металлический диск. Внутри лежала белая ткань, накинутая поверх крупных предметов, очертания которых терялись под материей, словно здания в густом снегу. Ариман стянул ткань и посмотрел на то, что покоилось под ней.
Предметов было немного. Любой, кто посмотрел бы на них, принял бы их за старые безделушки, взятые с поля боя или из сожженного храма. Там находился жезл с серповидным наконечником с почерневшей, вздувшейся поверхностью и сломанной рукоятью; резной скарабей размером с человеческую руку, полированный камень растрескался и истерся; фрагмент из полированного металла в форме дубового листа. Рядом с ними лежал шлем, личина которого взирала на Аримана пустыми глазницами. Он был красным. От глаз до подбородка протянулась пластина из потускневшей бронзы, формируя похожую на плуг маску с двумя кристаллически-красными линзами. Под левыми глазом, будто следы от слез, пролегли плавные линии из черного лака. Изо лба поднимался раздвоенный бронзовый гребень. Шлем был грязным и помятым, словно его после боя оставили тускнеть под слоем пыли.
Ариман быстро взглянул на личину шлема, а затем потянулся и достал его из сундука. Он поднял его, уставившись в затянутые грязью линзы. Много раз Ариман спрашивал себя, зачем хранит его вместе с остальным мусором из прошлой жизни. Это было рискованно: еще могли остаться те, кто помнил Тысячу Сынов, кто мог узнать шлем, скарабея и сломанный жезл. Могли остаться даже те, кто вспомнит имя Аримана. Но это служило скорее напоминанием о том, кем он когда-то был и что натворил.
Конечно, это и было причиной, почему он продолжал хранить все эти предметы.
Он был не просто изгнанником, он предал и разрушил все, что составляло смысл его существования. Легион Тысячи Сынов нарушил указ Императора о запрете использования психических сил. Они пошли на это, думая, будто служат Империуму, создавшему их, и за этот проступок сожгли их родной мир. Немногим посчастливилось выжить, выдернутым из бушующего ада волей примарха, Магнуса Красного. Но спасла их сила демонов, и мир, в который они попали, находился в глубинах Ока Ужаса. На этой пыльной планете реальность и сила варпа смазывались и размывались. Граница между желаемым и истинным стерлась. Магнус, возвысившись до чего-то большего, нежели смертное существо, назвал их новый дом Планетой Колдунов. Оккультные силы Тысячи Сынов несказанно возросли, но с ними пришли также мутации и разложение плоти.
Тысяча Сынов стали превращаться в нечеловеческих существ, из-за варпа нестабильность их генетического наследия обрела новую силу. Доспехи сливались с плотью, моргавшую лишенными век глазами. Конечности превращались в когти или бескостные щупальца. Отточенные разумы становились горнилами безумия, которые кипели от штормов, созданных снами наяву. Некоторые видели в этом благословение, дар обитавших в варпе Великих Сил или очередную ступень на пути эволюции в полубогов. Ариман же видел в изменении то, чем оно было на самом деле: медленную гибель всего, чем они являлись, и отрицание того, кем они стремились стать.
В освещаемой пламенем комнате Ариман видел своих братьев по легиону так отчетливо, как будто они стояли перед ним. Он пытался спасти их, нашел других, и те согласились, что их легион оказался на грани уничтожения. Вместе они создали кабал и начали свою работу, подальше от глаза Магнуса. В число заговорщиков входили самые могущественные псайкеры из легиона колдунов. Их целью было, как обычно в случае Тысячи Сынов, изгнать тьму с помощью знаний. Под руководством Аримана они создали лекарство от мутаций, которые пожирали их легион. Они назвали его Рубрикой.