Люций смотрит на своих воинов. В лучшие времена ему служило больше тысячи, сейчас же Когорта Назике насчитывает чуть более пятидесяти. Оставшиеся представляют собой высокомерных, распущенных убийц — мечников, которых в первую очередь заботят собственные достижения и рабы для удовлетворения вырождающейся жажды извращенных ощущений.
Они жадно смотрят на Люция, готовые по его слову броситься на зачистку «Короны» от вторгшейся чумы.
— Веспатиллон. — Люций поднимает взгляд на ухмыляющуюся маску главаря рапторов, с помощью когтей висящего на потолке вверх ногами вместе со своими товарищами. — Зачисти инжинариум. Убей все, что захочет разрушить наше поле Геллера.
Веспатиллон шипит искалеченными голосовыми связками, подтверждая приказ, и решетка клыкастого шлема делает звук еще более резким и хищным. Раптор спрыгивает, шелестя плащом из полос человеческой кожи, которым придан облик перьев, и покидает зал со своими братьями, оставляя когтями вмятины в полу. Люций перевод взгляд на прочих.
— Чезаре, Аргенион, возьмите десять воинов и обеспечьте безопасность в святилище навигатора. Крецифий, бери остальных и отправляйся на мостик. Я сам разберусь со вторгшимися врагами.
Люций видит, как они напрягаются от неприязни и разочарования. Они уже несколько недель не видели серьезных боев за пределами дуэльных клеток. С тех пор, как Люций наложил мораторий на убийства внутри сильно поредевшей банды, их жажда кровопролития неуклонно росла и уже готова обратиться в бешенство. Закованные в металл пальцы сжимаются на рукоятях клинков, ярко раскрашенные лица искажаются гневом, а из-за замысловатых лицевых пластин, выполненных в форме львиных морд или открытых орлиных клювов, доносится тихое рычание. Самодовольные охотники за славой; почти все они мечтают о смерти Люция, но обе стороны знают, что им это не под силу, и Люций жестоко улыбается. Никому не одолеть Люция в дуэли, и даже если немыслимое случится, совсем скоро победитель, не способный устоять перед зовом гордости, превратится в очередное кричащее лицо на его броне.
Крецифий держится особенно агрессивно. Люций чувствует амбициозность своего лейтенанта, желание обнажить оружие и силой взять власть, о которой он так мечтает.
— О Вечный, вы должны…
— Должен?
Меч Люция оказывается у горла Крецифия быстрее, чем способен уследить даже трансчеловеческий глаз. Это легендарное оружие с сияющим серебристым клинком, подаренное Люцию самим Фениксийцем. Перед тем, как бросить своих Детей, он показал галактике, что даже примархи могут умереть. Люций склоняет голову набок.
— Скажи же мне, что я должен? Неужто это было начало приказа? — Кровь течет с острия в горжет лейтенанта, и улыбка Люция становится шире. — Дорогой брат, мне кажется, что ты перепутал себя со мной.
Их мрачный апотекарий Чезаре кладет руку на наплечник Крецифия и говорит спокойным голосом:
— Брат.
Люций с разочарованием смотрит, как Крецифий, мгновение помедлив, отворачивается и утешает уязвленную гордость, зло выкрикивая приказы остальным воинам, направляющимся на мостик. Люций провожает их взглядом и позволяет себе отвлечься на мгновение и насладиться интересной горечью, которую испускает его банда.
Но эта демонстрация нужна не только для того, чтобы получить мимолетное удовольствие. Крецифий и остальные воины Когорты Назике показали Люцию, что несмотря на все, что они потеряли на службе самому молодому богу, у них еще достаточно способности чувствовать, чтобы его ненавидеть. Их синапсы, почти отмершие после всех бесчинств в Оке Ужаса, на ненависть пока способны.
Убрав меч в ножны и спустившись с платформы, Люций выходит из зала, давя ботинками трупы мух, и направляется к посадочной палубе.
Нет в варпе созданий, которых Люций ненавидел бы больше, чем слуг Чумного бога. Твари со сломанными лицами и телами, усеянными недоразвитыми конечностями, бегут и бредут к нему, оставляя за собой следы из гноя и соломенно-желтой жидкости. У демонов численное преимущество, но их хромое, неритмичное наступление даже близко не подходит к стадии атаки. Он не видит смысла обнажать меч и легко уклоняется от массивных конечностей и острых когтей, попутно разглядывая полыхающие руины, в которые превратилась посадочная палуба. Эти ничтожества не могли пробить поле Геллера в одиночку; кто-то держит их здесь — и именно этот «кто-то» бросил ему вызов в оружейной. Вдруг Люций слышит за стонами демонов и жужжанием саранчи, как его вновь зовет голос из могилы: