— Лошади тоже хороши, — добавил другой. — Таких ток продавать, а не вялить в запас.
— Позволю с вами согласиться. День и вправду задался, не успели мы покинуть стены родной усадьбы, как пленили шайку разбойников. — заметил с вызовом и без тени страха Леон.
— Или похоронили, — добавил Готфрид и говоря это, на его лице не было и намека на улыбку.
Разбойники враз изумились и переглянулись. Кое-кто даже всмотрелся в лесную чащу за спиной. Оно и понятно, их было восемь человек, включая альвийку, а рыцарей всего двое. Не удивительно, что некоторых из них пробрало на смех.
— Хорошо шутканул! Тебе б скоморохом выступать, всяк потешнее, чем в костер пердеть!
Разбойники тем временем полностью окружили рыцарей и юные эквилары встали спиной к спине. Клубилась подымаемая ветром пыль, очередной порыв растрепал волосы Леона.
— Глянь мужики, у этого щелкопера волосы как у бабы, а мож у него и в штанах щель, а?
Альвийку подобные фразочки похоже ничуть не смущали. Девушка ждала, поглядывая на небо, грозящее вот-вот разразиться ливнем. Ее раздражало то, что двое рыцарей еще живы, а с неба вот-вот польет дождь.
— Господа, предлагаю вам сложить оружие, дабы не портить это прекрасное утро ненужным кровопролитием и безоговорочно сдаться нам. На вас нет доспехов, убивать вас сродни забою скота. — продолжил гнуть свою линию Леон, пропустив мимо ушей оскорбления.
— Гы-гы, слыхали да!? Нас в господа возвеличили? Даже не халы, а сразу господа!
— Какие мы тебе господа! — взревел один из разбойников.
— Эт ктотец тут скотец?! Ах ты ж хренец ты гнутый, вали их братаны!
На том дипломатия приказала долго жить, уступая место старому, доброму насилию. Одно дело турниры и поединки, другое — вот такая вот потасовка. Такие слова как: правила, честь, доблесть тут не стоили и гроша ломанного. Просто горстка людей, которая хочет прикончить другую как можно скорее. Альвийка не ринулась в бой, все еще потирая ушибленную щитом руку. Очевидно рассудив, что семь здоровых лбов сейчас сомнут мальчишек за секунды. В конце концов семь ведь больше чем два? Раньше эта нехитрая арифметика работала.
Готфрид отбил Корвусом удар сабли, метившей ему в шею, попутно укрыв голову от цепа и поворачивая корпус таким образом, чтобы удар ножа третьего разбойника пришелся в наиболее защищенную часть панциря. Когда било цепа громыхнуло по щиту, рыцарь ощутил удар всем телом, все кости как будто загудели. Между тем, Готфрид поймал лезвие сабли атакующего в гарду своего меча, оттолкнул пинком в живот противника и тут же рубанул по шее — шутки кончились. Разбойник опешил и с дикими глазами отпрянул, выронив саблю и хватаясь руками за рану, бесцеремонно орошающую траву его жизнью. Как Готфрид и рассчитывал, разбойничий нож проскрежетал по его панцирю, оставив едва заметную царапину. Рыцарь сделал выпад мечом, но худосочный разбойник с ножом ловко отскочил назад. Здоровяк с цепом, раскрутил тот над головой собираясь вот-вот обрушить на эквилара. Защищаться от такого удара не было смысла, в лучшем случае от парирования онемеет рука, в худшем — будет сломана. Рассвирепев, Готфрид рванул вперед и врезался в здоровяка плечом, сбив удар и повалив разбойника на землю. Уже на земле он без труда заколол здоровяка, у бедолаги не было ни щита, ни доспехов. Готфрид воспринимал противников как свиней — таких же толстых, неуклюжих, доступных и податливых для своего клинка. Впрочем, под робой батрака оказалась вареная кожа, но ее оказалось недостаточно, чтобы остановить острейший меч. Леон тем временем пустил в бой Розалинду, и она с решимостью одноименного предка сверкнула в воздухе как слеза. Без труда, даже с неким нарочитым изяществом Леон отразил мечом удары вражеских сабель, полоснув по руке одному противнику и пронзив сердце другому. Третий головорез получил удар щитом в горло, захрипел и забулькал, хватаясь за шею и его тут же коснулся стальной, холодный поцелуй Розалинды. Фехтование разбойников не отличалось мастерством, вообще. Они просто рубили саблями так как мальчишки с палкой в руках молотят кусты. Четверо уже упали замертво. Пятый бросился на утек, да так быстро, что, наверное, и на коне не догнать. Зато стреле вполне по силам. Леон сорвал с плеча лук, оплетка тетивы мягко коснулась пальцев, растягиваясь.
— Только пятки и сверкают, — удивился Готфрид, глядя на вихляющего меж кустов и деревьев разбойника.
Наконечник уже готовой к полету стрелы пару секунд следил за ним, а затем, подобно Дашарской пантере, стремительно бросился за добычей. И хотя в момент выстрела беглец успел нырнуть в заросли, до рыцарей донеслось как он хрюкнул и упал лицом в траву. Шестой головорез зажимал рану на руке и скулил, а седьмой бросил нож на траву, падая на колени и призывая к милости.