— Слишком очевидный ход. Будь я на твоем месте, мой выбор бы пал… скажем на плевок лицо.
— Не по-рыцарски как-то это, в лица плевать, — усмехнулся девушка и снова попыталась вырваться из захвата, но Готфрид держал ее как навалившийся сзади медведь.
— Между ног бить очень по-рыцарски?
— А то я на рыцаря похожа?
— Так вот я совет и не для рыцаря и давал.
На этот раз Черная Лиса сдалась и обмякла, окончательно утомленная всем происходящим. Девушка поняла, что ей встретились как минимум достойные противники и ее обычные финты с ними не пройдут.
— Редко доводилось мне встречать людей с такой реакцией. Для альвов это естественно, но не для заплывших жиром мортов.
— Ого! Ты даже назвала меня и Леона один раз человеком. Но не обольщайся, что я размякну от этого. Руки! — строго приказал Готфрид и девушка покорно протянула ему свои руки, которые он связал, на этот раз особым узлом, попутно не преминув еще раз заглянуть в бирюзовые витражи темного замка, за которыми скрывалась неприступная королева разбоя. Про себя рыцарь отметил, что никогда раньше его не привлекал этот цвет, как сейчас.
— Да ты просто сумасшедший! — со смесью восхищения и удивления, сказала Лиса. — Будь ты медлительнее, то уже лежал бы замертво мордой в костре. Ты ведь это понимаешь? А ты как ни в чем не бывало ведешь со мной праздные разговоры и даже не ударил.
— Истинным рыцарям не пристало бить женщин! — невозмутимо ответил Готфрид.
— Ты на рыцаря похож как я на булочницу. Есть что-то в тебе морт такое, чего нет в остальных…
— Месть? Комплимент и оскорбление в одном предложении.
— Пока я не поняла, что, но одно могу сказать наверняка — ты достоин уважения и я сдаюсь на твою милость, — закончила альвийка, пропустив вопрос рыцаря мимо ушей.
— Хоть мы и молоды, но уже помахали мечами в сечах далеко не турнирных, а там… сама знаешь, промедление смерти подобно, — рыцарь поскреб оцарапанную щеку и посмотрел на пальцы, обнаружив там кровь. — Уж больно царапаться ты любишь, какая же ты лиса? — Готфрид вновь тронул щеку. — Тут впору другое прозвище брать, как тебе черная кошка? Черная кошка-цирюльник, хех.
— Не люблю кошек, остряк.
В это время из-за деревьев показался хмурый Леон. Он вел перед собой уже повязанного, последнего разбойника с опухшей щекой и синяком под глазом, совсем свежим. Видимо разбойник сопротивлялся, а Леон выпустил пар, накопившийся в нем после битвы и найденных тел. Взглядом побитой собаки напарник Лисы на девушку и тяжело вздохнул, видимо убедившись, что разбойничьим проделкам шайки настал конец.
— Освободилась? — поинтересовался Леон.
— Изворотливая как змея. Альвов дружище особым узлов вязать надо, иначе жди беды.
— Учту, — растеряно ответил Леон и поспешил посмотреть, как именно Готфрид связывает руки пленнице.
— А у тебя я погляжу большой опыт в связывании альвов, небось Инквизиторский прихвостень, а? — покачав головой, заметила Лиса.
— Альвиек, — поправил рыцарь и уже себе под нос тихонько пропел. — Ночью в таверне можно не знать стыда… — Ничего общего с Инквизицией не имею и иметь не хочу. — не забыл добавить рыцарь.
Тут в очередной раз громыхнуло так, словно Боги в своих небесных владениях опрокинули стол до краев заполненный яствами. Его величество солнце пробило заслон туч своими копьями света и те испуская дух, начали истекать живительной влагой. Иначе говоря — пошел дождь. Рыцари поспешили покинуть разбойничий лагерь и возвратившись к дороге, оседлали лошадей. Пленников вели сзади, а потому пришлось ехать не спеша и под проливным дождем. От пелены которого все вокруг посерело и лишь эйдосы сновали меж деревьев как блуждающие огоньки. Неизвестно почему, но дожди всегда приводили их в восторг и духи, если конечно это были духи, похоже самым настоящим образом радовались. Возможно прослеживалось родство с их морскими собратьями и тяга к воде, кто знает? Готфрид прятал голову под капюшоном, пытаясь спастись от дождя. Леон не избегал дождя и наблюдал за эйдосами. Медузы кружили хороводами меж деревьев, подобно стае птиц и их мурмации, когда вся стая двигалась согласовано меняя форму и направление движения.
— Блондинчик, ты что за порогом дома никогда не бывал? Так на них смотришь словно в первый раз видишь. — обратилась Лиса к Леону, не понимая его интереса.
Леон повернулся к девушке, не сразу выбравшись на твердый берег реальности из бурного потока мыслей, несшего его в одному ему известные дали.
— Мы попали под проливной дождь, идем медленным ходом и иных занятий пока не предвидится, а посему я позволил себе извлечь наибольшую выгоду из нашего положения.
— И какую же?
— Созерцание природы и тех чудес, коими она нас поражает. Мне кажется, что духи танцуют в дожде.
— Танцуют, — ты это серьезно?
Леон кивнул.
— Ясно, романтик, стало быть. Вы двое друзья или просто знакомые?
— Друзья не разлей вода. Вон видала, как льет на нас, а мы вместе! — подметил Готфрид, улыбнувшись.
— Чудеса природы! — вдруг подал голос плененный разбойник и сплюнул. — Тудыть-растудыть, куды вы нас волочите лучше скажи?
— В Луковки.
— Вона как! В деревню значится, а за каким таким хером, уважаемые? Чтобы нас мужичье на вилы подняло иль на суку вздернуло? Нехай время тратить, порешили бы нас на месте и все. От меча хоть не позорно откинуться, даже благородно что ли. — пробурчал второй разбойник, с перевязанной рукой.
— Ну чо мамзелька, допрыгалась, а гонору то было! — рявкнул третий разбойник, тот, что зыркал взглядом побитой собаки.
— Баба есь баба! Повелись на треп, — мол лихая разбойница с юга, все дела, с ней работа пойдет в гору, ага, как же! В коровье гузно она пошла!
— Как коротка память мортов на победы и как крепка на поражения. С этой как ты выразился бабой, вы совершали такие крупные налеты, о которых и мечтать не смели. Без меня ваш удел капусту с сельских грядок воровать. — заметила Лиса.
— Хех, что рыцарятки-котятки, как раж прошел так уже и мечами махать расхотелось? Зачем вверять наши жизни деревенщинам коли вы и сами в праве судить нас?
— Во-первых, вы безоружные… — начал Леон, но его тут же перебил разбойник.
— Ну так за чем дело стало? Дай мне меч и решим все один на один, уж лучше так чем в петлю!
— Хватит гундеть! — буркнул Готфрид. — Леон, раз уж я влез, позволь закончить за тебя. Не исключаю, может вас и правда вздернут, а может обойдетесь кнутом и каторжными работами. Пусть решает староста деревни, нам то что с вами делать? Убивать пленных не пристало рыцарям, а устраивать поединок самодурство, да и не по чести это. Вам больше бы роль свинопасов, да пастухов подошла, а никак не фехтовальщиков. Оборвать жизнь легко, сложнее сохранить ее. Я просто поражаюсь вашей недалекости, вам ведь дают шанс жить, а вы… ну дурачье.
— Да если бы, жить! За убийства дорога нам в лучшем случае в петлю, а в худшем… — разбойник замолчал, напуганный мыслями о том, как обычно казнили разбойников с большой дороги, доставившим немало хлопот местным сотникам.
Глава II МЕДВЕЖИЙ ХУТОР
Дальнейший путь обошелся без приключений, если не считать за приключения расплывшуюся в вязкую грязь дорогу и не прекращающийся ливень. Через два часа юные эквилары добрались до Луковок, одной из местных деревень, что расположилась в низине, близь хутора нынче почившего графа. В Луковках жил Зотик, близкий друг детства Леона и Готфрида. Обычный сельский паренек, пути с которым однажды разошлись в силу занятости юных пажей службой и обучением. Зотик был чуть старше своих друзей-рыцарей на два года и у него уже было трое ребятишек — два мальчика и девочка. У въезда в деревню стояла погрязшая в грязи кибитка, запряженная ездовым завром не отличающимся скоростью, но обладающим запредельной выносливостью. Хозяин кибитки, старик в соломенной шляпе сидел внутри и праздно пережидал ливень, распивая брагу. Он помахал бутылью, приветливо встречая путников и улыбаясь беззубым ртом. Дождь застал его прямо на подъездах к деревне, и старик не стал искушать судьбу, желая отсидеться в своем укрытии.