— Ничего такого, Зотик, прошу не волнуйся прежде времени. Мой батюшка желает знать, как обстоят дела в южном гарнизоне. Как ты помнишь, на плечах моего отца лежит защита княжества. По крайней мере по части советов, от сражений мой отец решил отойти.
— Вот-вот. Нашему князю поменьше бы мешало пирушки закатывать, а побольше следить за своими землями. Князь он в конце концов или пустомеля какой? На других все свешивает, а самому дела нет до того, что и как у него творится.
— Его можно понять, Зотик. Три года назад как он дочь потерял, так с тех пор сам не свой, пытается заглушить горе как может. Она ведь была его единственным ребенком и наследницей, в конце концов. — договорил Леон.
— Не заглушить, а залить скорее, а то и вовсе утопить в вине! — хохотнул Зотик. — Давно был сыскал себе невестку новую, да обрюхатил! Глядишь и малец бы родился, был бы наследник, делов-то.
— Языком мести — не лапти плести. После пережитого утратил наш князь свою мужскую силу, тут хоть с десяток невесток найди, толку-то?
— Мда-а, дела! Я и не знал. — задумчиво протянул Зотик, почесывая подбородок. — Ладно, хватит об этом! Вы когда в крепость? Может в баньку успеем, а?
— Отличная идея! — потирая руки, согласился Готфрид.
— Согласен, но делу время, а потехе час. После дозора и охоты, — предложил Леон.
— Добро! — согласился Зотик и хлопнул в ладоши. — Анна, а ну не налегай на сладкое, раздует как корову! Кто тебя тогда замуж возьмет, а? — буркнул Зотик, приметив как Анна с охотой уплетает варенье из шишек.
— Почему мы живем в мире, где нельзя уделить делу час, а потехе — все оставшееся время? — раздосадовался Готфрид.
— Ты себе можешь позволить такую роскошь, если пожелаешь, — подчеркнул Леон.
— Ты про наследство… — понял Готфрид и махнул рукой. — Управляющий, нанятый твоим отцом, все эти годы и без меня неплохо справлялся. Не по мне это, чахнуть в отцовском доме будучи запертым в четырех стенах. Познакомился с ним сегодня утром, нормальный такой мужик, преданный своему делу до фанатизма, удивляюсь тому как он отцовское поместье еще в храм не превратил.
— Ясно все с вами, странствующие рыцари, смотрите там осторожнее у крепости, коли в атабские лагеря пойдете. Атабы конечно туповаты, что топор моего соседа и мне даже иногда кажется, что от наших свиней и то проку больше, но уж больно сильный и свирепый это народ.
— Твоим бы свиньям доспехи выдать да копья, потренировать немного и получилось бы неплохое ополчение, — рассудил Готфрид и Зотик расхохотался.
— Увы, тогда бы нам пришлось отражать нападения не только атабов, но и восставших свиней, ибо в силу их простоты, кто бы среди них рассудил, что хорошо, а что плохо? — поддержал шутку Леон и Зотик расхохотался пуще прежнего.
Дверь ближайший комнаты открылась и на Зотика шикнула Арина:
— Тише ты, ребенка разбудишь же, я его только успокоила.
Зотик виновато закивал в ответ супруге.
— Шутки шутками, но нельзя игнорировать уроки истории, — внезапно сказал Готфрид, став серьезным. — Да, атабы особо умом не блещут, но они крупнее и сильнее всех прочих рас, а их простоватый ум может стать легкой мишенью для тех, кто этим самым умом как раз обладает, но не обладает военной мощью. Вспомните восстание в Лиране сорок-два года назад, когда какой-то хитрый купец подмял под себя несколько племен атабов и чуть не устроил государственный переворот в Лиране.
— Ага, сейчас вспомним, — хохотнул, правда заметно тише Зотик. — Точно мы там были и воевали, сорок лет назад!
— Готфрид прав, стадо баранов под началом льва победит львов под командованием барана. Так вот тут нам главное и не поменяться местами. — поддержал Леон.
— Ну брат Леон, ты как всегда не в бровь, а в глаз! А как лихо князя нашего в бараны записал! Сказанул так, что всем ясно о ком речь, но ни на кого конкретно при этом ты не указал! Башковитые вы всегда были, лев и вороненок. Да вы ешьте! Ешьте гости дорогие, чего такие стеснительные? Леон я смотрю опять умчался куда-то в облака, что ты там разглядел? — высказался Зотик, приметив как Леон повернулся к окну, глядя на не утихающий ливень.
— Леон не смотрит, он слушает, — пояснил Готфрид.
— А чего там слушать-то? Как по подоконнику барабанит?
— Для романтика и звук дождя становится музыкой, — отозвался Готфрид.
— М-м? Простите меня друзья, я право задумался над нашим положением. Я имею в виду в общем всю ситуацию в Линденбурге: набеги атабов, притязания на наши земли Лирана. Наш князь уже не молод и когда его не станет на его место будет метить не один десяток претендентов, кто знает какими они будут. Еще я тут задумался и вспомнил как мы под началом Гуго Войда осаждали крепость разбойников в морском подлесье… никак название не мог вспомнить, какой-то там кит.
— Дырявый Кит, — напомнил Готфрид.
— Эх, Леон-Леон да не о том ты грезишь! У меня вот у женушки сестра до сих пор еще никем не сватанная. Посмотри сам как хороша собой, а уж как поет чудесно! Того и гляди засидится в девках, уже ведь четырнадцать ей! — покачав головой посетовал Зотик и кивнул в сторону покрасневшей белокурой девицы, что сразу потупила взгляд.
— Безусловно, Анна прекрасная и достойная славного мужа дева. Но вот, что я тебе скажу, друг мой Зотик, — по моему разумению, я не желаю выбирать себе невесту и не желаю, чтобы ее выбрали мне. Я хочу встретить свою единственную просто увидев ее и поняв это, не разумом, но сердцем. На небе так много звезд и, наверное, мало кто осмелиться спорить о том, что одна красивее другой. Мне нужна моя звезда, которая будет сиять лишь мне ярче остальных.
Слова Леона очаровали девушку, она смотрела на него завороженным взглядом, полным трепетного восхищения.
— Ах Леон-Леон! Все такой же мечтатель, как и раньше! Все витаешь в облаках. Того и глядишь, в невестки ангела себе сыщешь! — расхохотался Зотик, похлопав по спине юного романтика.
— Прошу меня извинить, природа взывает к своему рыцарю-защитнику! — Готфрид встал из-за стола и накинув на плечи едва просушенный над печью плащ, вышел из дома.
Леон и Зотик продолжили беседу.
— Мой-то средненький представляешь как чудит, говорит такой на днях, мол папа, а почему дровосеки не боятся рубить деревья, на них же небо держится.
Петр оторвал взгляд от рыцарских мечей и заулыбался, услышав, что говорят про него.
— Восхищен фантазией твоего сына, это же надо было такое выдумать! Небо, покоящееся на кронах древ точно на колоннах. Молодец Петр. — улыбнулся Леон, взглянув на мальчика.
Петр подошел к отцу и тот взял его одной рукой. В огромных руках Зотика ребенок выглядел крохотным как кошка. Отец усадил сына себе на колени и поцеловал в макушку.
— Дети — это счастье, Леон. Покуда не появятся, не понимаешь этого, думаешь о том как кому-то в голову вообще приходит завести этих шумных засранцев! — Ехал мальчик маленький, на лошадке серенькой — по ровненькой дорожке, по ровненькой дорожке, по кочкам, по кочкам, по ухабам, по ухабам, прямо в яму — бух! — Зотик раздвинул колени, и Петр едва не провалился, но отец удержал его за руки.
Ребенок пришел в дикий восторг от этой игры, а Леон подперев подбородок с умилением наблюдал за другом и его сыном. Анна смотрела на Леона и мечтательно вздыхала, втайне надеясь на то, что рыцарь обратит на нее внимание. Леон был рад встрече с давним другом и его семьей. Да и вообще рыцарь испытывал блаженное и обволакивающее как теплое одеяло, чувство уюта от выдавшегося застолья — пить горячий травяной чай, есть лакомства, приготовленные Ариной, пока за окном беспощадной плетью дождя серую землю хлестал ливень, гневаясь раскатами грома.
Готфрид задумал не иначе как преступление. Перво-наперво, он осмотрелся, — вокруг никого, все сидят по домам, а серая пелена дождя сильно ухудшает видимость. Все как ему нужно. Сердце рыцаря бешено колотилось, он ощущал себя ребенком, прокравшимся на кухню, чтобы не дожидаясь пока мать закончит готовку, украсть сладости. Прикрывая себя плащом от дождя, рыцарь направился совсем не в ту сторону, где располагался нужник. Тут перед глазами что-то мелькнуло и рыцарь сначала подумал, что это вспышка от молнии. Но нет, это был… эйдос, и Готфрид был готов поклясться, что тот же самый, что вился вокруг него на тракте. Рыцарь сам не знал почему ему так показалось, может он и ошибался. Когда медуза поменяла форму на крылатую лошадь, Готфрид убедился в том, что эйдос и правда прежний. Более того, только сейчас Готфрид осознал, что в момент их встречи эйдос принял форму того, о чем думал Готфрид. Тогда рыцарь воображал себе, как его верный конь Гермес обретает крылья и на нем он взмывает в небеса для сражения с солнцем. Образ крылатой лошади впечатлил Готфрида еще в детстве и с тех пор не оставлял. Быть может потому, что это было последним напоминанием о матери, которая увлекалась живописью и ее последней картиной было это сказочное животное? Вероятно, вновь приняв этот образ, эйдос хотел напомнить Готфриду, что они уже знакомы. Кто разберет эти призрачные осколки неведомой силы?