«Вот же примотался-то, а!». - подумал Готфрид, крадущийся как вор в ночи, хотя вокруг и так никого не было.
Чтобы проверить свое предположение, юноша сосредоточился на том, ради чего вышел на улицу и к его удивлению, эйдос… изменился. Из крылатой лошади он обернулся женской фигурой пепельного цвета, крохотной как сказочная фея. Фигурой с пепельными волосами и двумя бирюзовыми бусинками глаз на условном лице без черт. Девочка уселась на левое плечо Готфриду и болтала тонкими ножками. Ее пепельные волосы плавали в воздухе как в воде, — то поднимаясь вверх, то растекаясь по горизонтали. Готфрид попытался смахнуть ее с плеча, но его рука прошла сквозь крохотную фигурку, а та лишь поднесла руку к лицу и закивала головой — хихикает, понял Готфрид.
— Лады, хочешь со мной, идем, только тихо, ясно? — прошептал Готфрид и фигурка закивала головой.
Будь сейчас другое место и время, Готфрид бы несказанно удивился происходящему с эйдосом и их обоюдному взаимодействую. Однако сейчас все мысли и чувства Готфрида были прикованы к задуманному. Прошмыгнув мимо конюшен и обойдя одно из деревьев к которому был привязан разбойник, Готфрид подскочил к тому, где была Лиса. Отчего-то он думал, что сейчас застанет лишь веревки на земле и это было бы по-своему хорошо. Рыцарь застал альвийку поднявшей голову вверх, словно смотрящую в листву дерева к которому она привязана, глаза ее были закрыты — девушка подставила лицо каплям дождя.
— Я знаю, что у тебя есть еще стилеты. Где? — быстро проговорил Готфрид, подойдя к альвийке.
— Правая голень, — не удивляясь Готфриду со странным компаньоном на плече, ответила Лиса.
Когда речь шла о любой возможности освободиться, все остальное сколь бы удивительным ни было, не имело ровным счетом никакого значения. Рыцарь присел и ощупал голень девушки, найдя в передней ее части нечто твердое. Сняв сапог, он закатал штанину и вынул из крепящегося ремешкам чехла, стилет. Заботливо вернув сапог на место, Готфрид поспешно перерезал веревки, удерживающие Лису у дерева, и протянул ей ее оружие, рукоятью вперед. При нем не было иного оружия, и он был без лат. Альвийка рывком схватила стилет и не глядя засунула в кожаные ножны на поясе. Столь же молниеносно, Лиса дерзко схватила другой рукой рыцаря за ворот рубахи и дернула на себя так, что их лбы едва не столкнулись. Вместо этого столкнулись их губы в жгучем и полном страсти поцелуе, как если бы они были давними любовниками, встретившимися после длительной разлуки. Готфрид отбросил свой плащ прямо на землю, схватив девушку за талию и привлекая к себе всем телом, хотя она и так была рядом. Сейчас он ощутил доселе непознанную хрупкость, словно держал в руках ребенка, а не разбойничью атаманшу. Внутренняя искра, вспыхнувшая ранее в груди рыцаря еще там, в лесу, обратилась неудержимым пожаром, когда столкнулась с другой такой же искрой, хранимой в груди у плененной разбойницы. Никто из двоих и не думал прекращать начатое, а Готфрид напирая прижал альвийку к стволу дерева. Та даже и не думала выбивать себе свободу, всецело отдаваясь тому урагану страсти, что породила эта пара, предпочитающая в одежде черный цвет. Сейчас Готфриду стало все равно, увидит ли их кто-то и что Леон или Зотик тоже могут выйти на улицу. Он не думал, он просто не мог думать даже если бы захотел изо всех сил. Готфрид пал, сраженный той страстью, что возжигала в нем эта чертовка. Когда он отстранился, то тяжело дышал опьяненный недостатком воздуха от затяжного поцелуя и всего произошедшего в целом. На него смотрели бирюзовые глаза, и кое-что новое, — улыбка Лисы, не ухмылка, а настоящая улыбка! Ах, как же ему хотелось поведать миру о том, как красиво улыбается эта девушка! Но в нем не находилось слов для столь простого подвига. Эйдос в виде женской фигурки все еще сидел у него на плече, но Готфрид о нем уже и думать забыл, как и обо всем остальном мире.
— Ты и правда сумасшедший! — обессилено выдохнула Лиса, как будто отдавшая поцелую все свои силы.
— Наверное… я не знаю… не хочу знать, — ответил рыцарь, глупо улыбаясь и вымокая под дождем.
Готфрид хотел добавить что-то еще, но Лиса приложила указательный палец к его губам, а затем развернулась и убежала прочь, растворившись в серой пелене дождя. Готфрид поднял свой плащ и веревки. Смыв грязь с плаща под дождем, рыцарь прокрался к нужнику и избавился от веревок. К его изумлению, эйдос за ним в деревенский нужник не последовал. Перерезанные путы в том месте, где была связана альвийка ему были ни к чему. Сейчас все его мысли были о Лисе и повсюду следующий за ним эйдос не волновал Готфрида совершенно. Впрочем, если бы сейчас по пятам за ним следовал дракон, рыцарь бы не заметил и его.
— Я уже успел соскучиться по домашнему уюту! На улице черти что, гроза не ослабляет хватку. — отжимая в очередной раз плащ на крыльце, посетовал Готфрид и зашел в дом. Эйдос остался снаружи, не смея следовать внутрь. Женская фигурка подплыла к окну и осторожно заглянула внутрь, подсматривая за застольем друзей.
— Опять дороги развезет так, что не пройти, ни проехать! — прокомментировал грозу Зотик.
Петр утомился от игр с отцом после еды и уснул прямо у него на руках. Рыжий великан унес его в комнату и вернулся к друзьям. Анна откланялась, покинув застолье, чтобы заняться вышивкой.
— Кстати, Зотик, а что это за статуя у вас стоит посреди деревни. Выглядит если честно это так, как если бы она с неба упала, — вдруг вспомнил Готфрид.
— А-а, баба то без титек? Эт точно, Боги задели ненароком ее на балконе своего небесного града, вот она к нам на голову и рухнула. — хохотнул Зотик, развивая шутку.
— Если честно и мне крайне любопытно, откуда она, — отозвался Леон.
— А мне любопытно, почему у нее передок сколот, упала на землю грудью? Видимо не маленькая грудь была, раз все остальное уцелело. — пошутил Готфрид.
— Да эт бабы наши, собрались да попортили, чтоб мужики их и дети не пялились. Ворчали, мол шибко уж как настоящая, мол нехай на холодную грудь зенки таращить и лапать, покуда живая и теплая под боком. Тут еще один мужик придумал поверье, что мол это статуя самой Богини Эйнилеи и если тереть ее грудь, то удача будет сопутствовать в каждом деле.
— Ладно, хорош томить, откуда статуя?
Веселый настрой Зотика вдруг как рукой сняло, и здоровяк враз погрустнел.
— Это как раз связано с тем делом о котором я говорить при детях и бабах не хотел.
— Так-так, сейчас вокруг ни детей, ни девиц. Теперь поведаешь нам о своем таинственном деле? — присаживаясь за стол, спросил Готфрид.
— Ох мужики, тут такое дело… — Зотик тяжело вздохнул и задумался, что для него было несвойственно.
Леону и Готфриду сразу стало ясно, что проблема с кабаном — это лишь верхушка репки, а что там вылезет наружу, когда ее потянут, вот это настоящий вопрос.
— С хряком этим все ясно, загоним его, да забьем, а вот это…
— Прошу, не томи Зотик, в чем дело? — настоял Леон, порядком заинтригованный таинственным делом и статуей.
— Мне нужна помощь, чтобы решить дело, касающееся… дома с привидениями и зловещим стуком в ночи, — наклонившись к столу и поближе к друзьям, вполголоса выдал как есть Зотик.
Драматизма в повисшую паузу добавило колыхнувшееся пламя свечей за столом и сверкнувшая молния за окном. Леон и Готфрид тоже наклонились к столу, поближе к Зотику.