— Как убийца попал в квартиру? — наконец смог выдавить из себя Ингвар — он решил держать себя в руках. — Взлом? Через окно?
— Мы на пятом этаже, — раздраженно ответил Эрик Хенриксен, указывая на окно: этот Стюбё совершенно не оправдывал свою репутацию. — Но посмотрите сюда.
Хотя квартира находилась в старом доме, на входной двери был надежный новый замок. Хенриксен указывал на него ручкой.
— Старый фокус. Тонкие щепки засунуты и в замок, и в задвижку, она застряла... — сказал полицейский.
— Господи боже мой, — пробормотал Ингвар. — Банальный мальчишеский трюк.
— Сейчас мы исходим из того, что замок вывели из строя, когда Ховард Стефансен находился дома, однако еще не лег спать. Квартира достаточно велика для того, чтобы этими шалостями можно было заниматься, пока ее хозяин обедает, например. И так как это последний этаж, злоумышленник почти не рисковал, что кто-то заметит его на месте преступления. — Он сунул ручку в нагрудный карман белого комбинезона. — Неизвестно, пытался ли Ховард Стефансен запереть дверь, прежде чем лег спать. Такой крутой парень, как он, да еще с полным домом оружия, вряд ли боялся спать с открытой дверью. Но даже если он попробовал ее закрыть, то, вероятнее всего, не сумел этого сделать.
Преступник наглеет, думал Ингвар. Голова у него трещала, и он прикрыл глаза. Отваживается на все больший риск. Он как скалолаз, которому нужно взбираться выше и выше, карабкаться по все более отвесным скалам. На сей раз жертва была сильнее его физически. Он знал это и принял меры: убил Ховарда Стефансена во сне. Удар в спину. А для нас приготовил сцену: спортсмен, который прицеливается в свое собственное ожесточенное сердце. Он нас провоцирует. Нас. Меня?
— Интересно, он всегда спал с хвостом? — спросил Ингвар просто для того, чтобы что-то сказать.
— Это выглядит круто! — Хенриксен пожал плечами и добавил: — Может, это убийца собрал волосы резинкой. Чтобы Стефансен стал... самим собой. Чтобы усилить иллюзию. И если уж на то пошло, ему это удалось, твою!.. — Он прервал ругательство на полуслове. Может, из уважения к умершему.
Коллега с лестничной площадки просунул голову в дверь.
— Эй, Эрик! — прошептал он. — Пришла та женщина. Которая нам позвонила. Та, которая нашла тело.
Эрик Хенриксен кивнул и поднял руку в знак того, что выйдет через минуту.
— Вы всё осмотрели? Достаточно? — спросил он.
— Более чем достаточно, — кивнул Ингвар и последовал за ним к выходу из квартиры.
На лестничной площадке стояла крупная сильная женщина. Темные волосы вились непослушными завитками. Лицо свежее — видно, проводит много времени на свежем воздухе. Возраст угадать трудно. Одета в джинсы и широкий зеленый свитер. Свет лампы на потолке отражался в узких очках — глаз не различить. Ингвару показалось, что он ее где-то уже видел.
— Это Венке Бенке, — представил женщину полицейский, который только что предупредил их о ее приходе. — Она живет этажом ниже. Поднималась на чердак, чтобы оставить там чемоданы. Она говорит, что дверь была открыта...
— Я позвонила, — перебила она. — Когда никто не ответил, решилась войти. Насколько я понимаю, вы уже знаете, что я там увидела. Я тут же позвонила в полицию.
— Та самая Венке Бенке, автор известных детективов? — припомнил Эрик Хенриксен, стягивая с головы капюшон.
Она загадочно улыбнулась и кивнула. Не Хенриксену, который задал вопрос. И не лейтенанту в форме, который выглядел так, словно собирался протянуть ей листок бумаги и попросить автограф.
Она смотрела на Ингвара:
— Ингвар Стюбё, ведь так? Очень приятно наконец-то с вами познакомиться.
Рукопожатие крепкое, почти мужское. Ладонь широкая и очень теплая. Он быстро выпустил ее руку, как будто обжегся.
16
Убийца стал пугалом.
Журналисты, похоже, пришли к мысли о том, что общество стоит на пороге какой-то эпидемии: может быть, речь идет не о серийном убийце, признавали комментаторы, а скорее о пугающей схожести отдельных гротескных убийств. Пресса, правда, немного сбавила обороты, когда оказалось, что убийца Фионы Хелле — пациент психиатрического отделения, имеющий понятный и вызывающий даже некоторое, как бы это выразиться, сочувствие мотив. Самоубийство Рудольфа Фьорда средства массовой информации освещали удивительно умеренно, почти корректно.
Однако когда Ховард Стефансен был найден убитым и выяснилось, что преступник превратил спортсмена в мишень в его собственном маленьком тире, Норвегия снова сошла с ума.
СМИ наперебой брали интервью у психологов, частных детективов, следователей и криминальных аналитиков. Эксперты раскладывали все по полочкам, мелькали по всем каналам. За сутки серийный убийца снова полностью занял общественное сознание. Он был чудовищем. Бесчувственным психопатом. Через пару суток он вырос в мистическую фигуру с чертами характера, которые можно встретить только в готических романах.
Королевская семья уехала за границу, и министр двора не мог ответить на вопрос, когда следует ждать их возвращения. Парламент, по слухам, удвоил количество охраны, хотя начальник охраны с непроницаемым, серьезным выражением лица отказался это прокомментировать. Отменялись театральные премьеры и запланированные концерты; за три дня до события отложили свою свадьбу, бывшую главной новостью светского сезона, занимающий высокий пост политик и известная предпринимательница. Свадьба состоится осенью, сказал немногословный жених и заверил, что чувства их не остыли.
Обычные люди, чьи имена никогда не появляются в газетах, а лица — в «желтых» еженедельных журналах, люди, которые, собственно, и составляют большинство населения, также выбрасывали в мусор билеты в кино и решали остаться дома на выходных. Атмосфера страха и напряжения, злорадства и откровенного отчаяния заставляла людей больше времени проводить со своими близкими.
Так было надежнее всего.
Ингер Йоханне Вик и Ингвар Стюбё тоже сидели дома. Был четверг, четвертое марта, почти половина девятого вечера. Рагнхилль спала. Чуть слышно работал телевизор, но никто не следил за происходящим на экране.
Последние два дня они почти не разговаривали друг с другом. Им было страшно. В этот раз убийца выбрал спортсмена. Оставалось нереализованным только одно дело из лекции Уоррена Сиффорда о Proportional retribution, и Ингер Йоханне и Ингвар вели себя с неловкой, подчеркнутой дружелюбностью. Дома всегда полно дел. Страх можно замаскировать будничными заботами.
По крайней мере на время.
Ингвар прибивал полочки в ванной. Они пролежали в кладовке полгода. Ингер Йоханне готовилась в любой момент услышать плач Рагнхилль: удары молотка могли разбудить даже мертвого. Но она не решалась заговорить с мужем. Сидела на диване и бесцельно листала книгу: читать было невозможно.
— Наша передача сегодня будет идти дольше, чем обычно, — почти неслышно сказал диктор новостей.
Ингер Йоханне потянулась к пульту. Диктор заговорил громче. Закрутилась заставка.
Ведущий был одет в черное, как будто собирался на похороны. В этот раз он изменил своей традиции и в начале программы не осветил зрителей привычной обаятельной улыбкой. К тому же Ингер Йоханне не помнила, чтобы он когда-то раньше надевал галстук.
Гостья программы — начальник полиции — тоже была одета приличествующим случаю образом. Правда, было заметно, что форма стала ей великовата — за последние недели она сильно похудела. Она сидела на стуле прямо и не двигаясь, будто была на посту. Впервые в жизни она не знала, что отвечать на многочисленные вопросы.
— Ингвар! — позвала Ингер Йоханне. — Иди сюда!
Бешеные удары молотка в ванной.
— Ингвар! — Она пошла в ванную.
Он стоял на четвереньках и пытался соединить две полочки:
— Что за черт! Это какая-то неправильная инструкция!