Черчилль:
– Благородный лорд заявил, что имело место разногласие по техническим вопросам, не указав при этом, о каких конкретно вопросах шла речь. Я уверен, что он не стал бы рисковать и делать заявления подобного рода, не имея данных о конкретном инциденте. И я хочу знать, что это за инцидент?
Бересфорд:
– Неужели первый лорд полагает, что сэр Фрэнсис Бриджмен сказал мне, о каком вопросе идет речь? Я сделал весьма четкое заявление…
Депутат палаты:
– Не четкое. Бересфорд:
– Я сделал весьма четкое заявление о наличии вопроса или вопросов, по которым сэр Фрэнсис Бриджмен не согласился с первым лордом и которые привели к его отставке.
Черчилль:
– Тогда я говорю, что благородный лорд, делая подобные заявления, должен прояснить и конкретизировать, о чем идет речь.
Бересфорд:
– Первый лорд отрицает мое заявление?
Черчилль:
– Какое заявление?
Бересфорд:
– Заявление, что сэр Фрэнсис Бриджмен был вынужден подать в отставку не из-за разногласий по политическим вопросам, к которым он не имеет отношения и которые относятся к компетенции кабинета министров, а по вопросам технического характера, вызвавшим разногласия с первым лордом.
Черчилль:
– Какие вопросы технического характера?
Бересфорд:
– Первый лорд Адмиралтейства очень умный человек. Я просто сделал заявление и хочу знать, достоверно ли оно.
Черчилль:
– Я лишь хочу узнать, что имел в виду благородный лорд, если он вообще что-то имел в виду.[338]
Бересфорд решил сменить тему, заявив:
– Я надеюсь, палата не поймет меня неправильно – что государственный деятель, занимающий должность, которую занимает этот достопочтенный джентльмен, не может менять первого морского лорда. Но я возражаю против того, как это было сделано. И с сэром Артуром Уилсоном, и с сэром Фрэнсисом Бриджменом.[339]
Обвинения, прозвучавшие в адрес Черчилля, были неприятны, болезненны и опасны. Несмотря на это первый лорд был спокоен, непоколебим и уверен в себе. Когда ему предоставили слово, он направил главный удар на адмирала Чарльза Бересфорда. Прежде всего он напомнил собравшимся, что благородный лорд начал нападать на него буквально через две недели после прихода в Адмиралтейство.
– Когда меня назначили, он сказал: «Дадим ему шанс, будем справедливы», но уже через две недели он выступил с речью, в которой заявил, что я предал военно-морской флот. Всего через две недели после моего прихода в Адмиралтейство он яростно атаковал меня и продолжает это делать до сих пор, распространяя по стране обвинения в мой адрес в шпионаже, фаворитизме, шантаже, мошенничестве и неэффективности.
Это была только прелюдия, потому что затем прозвучали слова, сокрушившие репутацию Чарльза Бересфорда.
– Я никогда не относился серьезно к этим обвинениям, – заявил Черчилль. – Я не из тех, кто относится к благородному лорду серьезно. Я хорошо его знаю. Он не настолько опасен, каким хочет себя видеть, выступая с трибуны. Он может быть отнесен к числу тех ораторов, которые до того, как начать выступать, понятия не имеют, о чем они будут говорить. Когда они выступают, они не знают, что они говорят. И наконец, когда они заканчивают свою речь, они слабо представляют, что они только что донесли до публики.[340]
Обрушившись на Бересфорда, Черчилль ударил по слабому звену оппозиции. Адмирал был сложным, противоречивым и трудноуправляемым человеком. На флоте он запомнился своим пренебрежением к субординации и отталкивающим высокомерием, которое питало его аристократическое происхождение. Адмирал любил внешний блеск, светские удовольствия и общество женщин. Он неоднократно избирался в парламент, но большой карьеры в политике не сделал. Согласно воспоминаниям современников, «на флоте его никогда не считали настоящим моряком, полагая, что он больше политик; в палате общин его не воспринимали в качестве политика, полагая, что он – моряк».[341]
Бересфорд нередко производил впечатление опытного оратора, которым на самом деле не являлся. Его публичные заявления, как справедливо заметил Черчилль, часто отличались слабой аргументацией и излишней эмоциональностью. Известный журналист Джеймс Гарвин сравнил Бересфорда с «самым большим из всех существующих воздушных шаров». А германский морской атташе, капитан 1-го ранга Керпер, сообщал в центр, что «лорд Бересфорд много говорит и часто говорит неправду».[342] Кроме того, по мнению некоторых флотоводцев, адмиралу не хватало способностей к концентрации, и он «обладал посредственным интеллектом».[343]
Несмотря на свои недостатки, Бересфорд пользовался расположением у некоторых моряков. «Как флотоводец и командир Бересфорд был неутомим, – отмечает профессор Д. В. Лихарев. – Он имел редкий дар управлять людьми и при необходимости выжимал из них все что можно. Бересфорд мог неплохо осуществлять судовождение и маневры большими со единениями кораблей. Многие матросы и офицеры, служившие под его началом, отзывались о „Чарли Би“ с симпатией и уважением. Сторонники адмирала искренне верили, что из него получился бы лучший первый морской лорд, чем из Фишера».[344]
Фишер, разумеется, так не считал. «Бересфорд дурак, – однажды заявил он Черчиллю. – И ты знаешь, как его одурачить. Даже не буду докучать советом на этот счет».[345]
В свое время адмирал поддерживал дружеские отношения с отцом Уинстона. «Лорд Рандольф Черчилль стал членом парламента одновременно со мной и на протяжении всего времени был моим большим другом», – писал Чарльз Бересфорд в своих мемуарах.[346] Однако установлению дружеских отношений с сыном лорда Рандольфа это не способствовало, хотя в свое время 23-летний субалтерн Черчилль поздравил Бересфорда с избранием в парламент и даже поделился с ним в одном из писем мыслями по поводу открытости в критике вышестоящего начальства.[347] «Я думаю, ты не права относительно Чарльза Бересфорда, когда воспринимаешь его слишком сурово, – заявил он своей матери в марте 1898 года. – Как бы он себя ни вел, он обладает влиянием в английской политике, и я не хочу лишать себя его помощи».[348] Кроме того, Черчилль поддерживал отношения с братом адмирала Уильямом Бересфордом.[349]
С годами политик изменит свое мнение о «Чарли Би». «Он и в самом деле причиняет огромный ущерб флоту, – скажет Черчилль журналисту Джеймсу Гарвину в августе 1912 года. – Причем дело не только в том, что он способствует распространению недовольства и требует, чтобы к нему относились с уважением. Гораздо хуже, что из-за его поведения Германия полагает, что наш флот полностью неэффективен и у нас нет достойных моряков». Первый лорд был уверен, что адмирал Бересфорд «нанес флоту огромный вред и очень сильно обесчестил себя».[350] Именно поэтому он не стал беречь его нервы в своем ответном выступлении в парламенте 20 декабря 1912 года.
Атака на Бересфорда не была единственной целью выступления Черчилля. Напомним, что депутатов волновала отставка Бриджмена и связанные с ней подробности. Первый лорд повторил сказанное ранее: причина отставки – «плохое здоровье и только плохое здоровье». Отвечая на вопрос Фицроя, он сказал:
– Мне не известно о разногласиях между мной и сэром Фрэнсисом Бриджменом, не считая обычных дискуссий, которые случаются между коллегами. Между сэром Фрэнсисом Бриджменом и мной, а также Советом Адмиралтейства нет никаких разногласий, которые могли бы привести к его отставке. На каждое решение в военно-морской сфере, большое или малое, а также на каждое решение в отношении управления военно-морским флотом, требующее одобрения первого морского лорда, у меня есть письменные согласия сэра Фрэнсиса Бриджмена за все время, что я возглавляю Адмиралтейство.
338
Обсуждения в палате общин от 20 декабря 1912 г.: «Отставка сэра Фрэнсиса Бриджмена». – Hansard. – Series 5. – Vol. 45. – Col. 1888–1889.