Подобно Байрону, Черчилль также стал хроникером своей собственной истории. В серии книг, написанных с небывалой скоростью в двадцатилетнем возрасте, он описал свои приключения солдата и военного корреспондента. «Когда мне было 25 лет, — заметил он в старости, — я верил, тому, что писали в книгах, как откровениям Моисея». Благодаря лавине этих прозаических произведений из пяти книг и многочисленным газетным статьям, все в Британии знают назубок героические деяния молодого человека на трех континентах в промежутке между 1895 и 1900 годами. Он жил, как и полагается жить герою исторических книг — сражался вместе с бенгальскими уланами на границе Индии, выслеживал вместе с испанской армией повстанцев на Кубе, поднимался вверх по Нилу, чтобы принять участие в последней великой кавалерийской атаке британской армии в девятнадцатом столетии [4]. И, конечно, всем не менее известна самая драматическая страница его жизни — попадание в плен к бурам в Южной Африке [5], а затем побег и путешествие в сотни миль по вражеской территории [6]. «Он был действующим лицом своих романов, и описал все это».
Округлое лицо юного Черчилля не очень соответствовало мрачной чеканности поэтического облика байроновского героя. Но его воодушевление искупало эти недостатки. Он наслаждался рискованными ситуациями, обожал эффектные жесты, не слишком отягощал себя размышлениями о случившихся неудачах и поражениях. И он всегда поднимал планку для продвижения на более высокую ступень. Его путь освещал огонь, зажженный его отцом, чей запальчивый характер с постоянными взлетами и падениями и, наконец, ранняя смерть в 45 лет, — служили серьезным основанием для того, чтобы примеривать судьбу лорда Байрона на лорда Рэндольфа.
«Судьбы этих двух людей очень похожи», — написал редактор «Субботнего обозрения» в 1895 году о Рэндольфе и английском поэте вскоре после смерти отца Черчилля. «Мистер Мэтью Арнольд сказал про лорда Байрона, что это один из самых английских поэтов после Шекспира. И точно так же будет верным, если мы скажем, что со времени Кромвеля не было столь же мощного английского политика, как лорд Рэндольф Черчилль». Это высказывание, несмотря на явное преувеличение, произвело на Уинстона огромное впечатление. Впоследствии, отдавая должное редактору газету, он написал, что это «лучшая статья об отце из всех, что были о нем написаны».
Юный Уинстон пропитался политическим романтизмом Байрона до мозга костей. И многие из его современников эдвардианского времени отчетливо осознавали это влияние. Поклонники Черчилля видели в нем реформатора, призванного улучшить жизнь обычных людей, его высказывания и поведение напоминали им те времена, когда герои-победители выступали поборниками и защитниками слабых. Как заметил один из редакторов газеты, стиль и манера поведения молодого Черчилля вызывали в памяти «топот копыт лунной ночью, лязг клинков у дорожной заставы. Это было как порыв романтического ветра в застоявшейся политической атмосфере». Друзья говорили о нем: «Его мир спроектирован по лекалам героических времен. И он говорил на этом же языке».
Поверив в себя как в героя, Черчилль делал все, чтобы и другие воспринимали его таковым. Строки стихов Байрона, полные страсти, силы и энергии, его политический идеализм пришпоривали воображение молодого человека, определяя его видение мира и то, как этот мир должен воспринимать его самого.
Романтизм Черчилля не ограничивался рамками государственных дел. Биографы часто опускают тот факт, что его волновали вопросы любви. Они рисуют его как молодого человека чрезвычайного неловкого в обращении с женщинами, и утверждают: не стоит придавать значения его случайным, редким попыткам ухаживания — он-де всего лишь отдавал дань принятому в то время, соблюдал формальности. В реальности все выглядит иначе. Без всякой стыдливости или признаков неопытности, он, еще будучи подростком, стал завзятым поклонником красоток мюзик-холлов Лондона.
Однажды из-за этого он даже стал участником скандала в Имперском театре, защищая этих красоток от суфражисток.
4
хронология событий здесь немного нарушена: в первом случае речь идет о предпринятой в 1897 г. экспедиции англо-индийских войск в Малаканд — горную область на северо-западной границе Индии, населенную мятежными племенами пуштунов (там, в частности, отличился 11-й Бенгальский уланский полк), во втором — о борьбе испанцев с восставшими кубинцами в 1895 г. (Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль, произведенный 20 февраля 1895 г. во вторые лейтенанты британского 4-го Собственного Королевы гусарского полка, находился на Кубе в качестве военного корреспондента газеты «Дейли График»), и в третьем — о походе англо-египетского экспедиционного корпуса генерала Китченера в Судан (махдистское государство под управлением халифа Абдаллаха) и о битве 2 сентября 1898 г. под Омдурманом, где Черчилль участвовал, как прикомандированный офицер и командир взвода, в конной атаке британского 21-го уланского полка. —
5
15 ноября 1899 г., во время Второй англо-бурской войны, в которой Черчилль участвовал как корреспондент газеты «Морнинг Пост». —
6
чтобы добраться до города Лоуренсу-Маркеш в португальской Восточной Африке, Черчиллю, бежавшему 12 декабря 1899 г. из лагеря военнопленных в Претории, пришлось преодолеть расстояние почти в 300 миль (480 км); после этого он вернулся на театр боевых действий, где продолжал работу военного корреспондента, числясь с января до июля 1900 г. лейтенантом в Южно-африканском легкоконном полку. —