Пытаясь противостоять соперникам, Черчилль старался произвести на Памелу впечатление силой своих слов. Однажды утром почтальон доставил к ее дверям увесистую бандероль с его произведением «Саврола», а также письмо, в котором автор излагал идею книги — как «зеркало» его собственного ума и представлений. Он писал, что будет признателен, если она окажет честь и прочтет текст. Когда ни этот, ни другие подобные приемы не помогли ему одолеть соперников, он увеличил ставку. «Если ты выйдешь за меня замуж, — написал он несколько месяцев спустя, — я завоюю мир и положу его к твоим ногам».
Сам Уинстон воспринял столь экстравагантное обещание вполне серьезно, но Памелу Плоуден оно не тронуло. Время шло, и Черчилль вновь вернулся к прежним приемам, пытаясь завоевать сердце красавицы письмами, и ждал очередного удачного момента, чтобы произвести на нее впечатление. Во время Англо-бурской войны в Южной Африке, (где англичане сражались за золото, алмазы и империю против независимых голландских поселенцев), отделенный от любимой тысячами миль, Черчилль подпитывал свое чувство, вглядываясь в три портрета Памелы, которые он носил в особом бумажнике. Находясь в плену у буров, он в конце 1899 года писал ей из Претории записки, полные храбрости и юмора: «В новой среде, полной ярких событий, часто думаю о тебе».
Бедственное положение, в котором он оказался, ничего не изменило в отношениях, но тронуло ее. Когда его мать сообщила девушке, что Уинстону удалось бежать из тюрьмы и что он остался жив, Памела ответила телеграммой в два слова: «Слава богу!»
Ободренный тем, что, вернувшись, он стал героем, Уинстон решился снова попытать счастья. «Никто не поймет ее так, как я», — уверял он мать девушки. В погожий октябрьский день 1900 года он снова сделал ей предложение. И выбрал для этого подходящее столь возвышенному моменту место. Его друг, графиня Уорвик, пригласила Памелу провести у нее уик-энд — в родовом великолепном средневековом замке. Высоко вознесенные вверх башни с бойницами выглядели декорациями, и полный надежд искатель руки пригласил Памелу поплавать по не менее волшебной в своей красоте реке Айвон, которая протекала под стенами замка. Пока они просто скользили на лодке по глади реки, все шло прекрасно. И он решился. Отказ сразил его и разбил сердце.
И все же, даже после этого отказа, покидая Англию в декабре, чтобы прочесть лекции о Южной Африке в организованном для него турне по Канаде и Соединенным Штатам, — Уинстон по-прежнему считал: Памела — «единственная женщина, с которой я могу быть счастливым». Теперь, три месяца спустя после сделанного им предложения руки и сердца, — в вагонном купе, которое освещала тусклая лампочка, он писал ей очередное письмо. И пока поезд мчался по северной Миннесоте к канадской границе, романтическое признание под стенами замка все более представлялось ему дурным сном. Наверное, ему казалось, что письмо, отправленное с другого конца земного шара, каким-то образом размягчит сердце и убедит несговорчивую девушку.
Он уже стал международной знаменитостью, «удивительным парнем», который умеет и сражаться, и писать. Его будущее выглядело ослепительным. Газеты в Виннипеге отмечали его приезд как одно из главнейших событий, и неслыханная толпа — такую прежде никогда не удавалось собрать, — ожидала его перед лекцией. Набранное черным жирным шрифтом сообщение о его выступлении в виннипегском театре гласило: «Уинстон Спенсер-Черчилль. Война, какой я ее видел». Цены на билеты, которые сначала продавались за десять центов, взлетели до полутора долларов.
Рядом с его романом «Саврола» в витринах магазинов Виннипега были выставлены «Из Лондона до Ледисмита через Преторию» — историю его борьбы за свободу в Южной Африке, и двухтомник «Речная война» — описание британской кампании в Судане, где он тоже отличился незаурядной храбростью. О последней книге, вышедшей в 1899 году, американский военный корреспондент Ричард Хардинг Дэвис написал: «Такую работу следовало бы ожидать от генерала, прослужившего долгие годы в Египте, прежде чем он сменил меч на перо и описал подлинные события своей жизни. Но для второго лейтенанта, который пробыл на Ниле ровно столько, чтобы едва успеть покрыться загаром пустыни, — это истинное откровение» [8].
8
на самом деле во время Суданской экспедиции 1898 г. Уинстон Черчилль был уже не вторым лейтенантом (корнетом), а лейтенантом — его повысили в звании еще 20 мая 1896 г. —