— Ну, погоди! Погоди же! Ну — все! Давай успокоимся, будем вести себя как взрослые люди! Ну, Юра! Стой же! — она хватает меня за руку.
Я останавливаюсь — не тянуть же ее за собой вот так. Блин! Если кто увидит — ох и слухов же будет!
— Слушай! Давай зайдем куда-нибудь, посидим, успокоимся. И я — покурю!
— Ты куришь? — я удивлен. Сейчас курить женщинам или девушкам… Ну — даже неприлично как-то. Курящие женщины или девчонки почему-то в обществе ассоциируются с этакими — развратницами. Так-то — курят, конечно, но — только в своем кругу, немногие и уж точно — не на улице, где могут увидеть. Представляю, что будет с бабой Машей, а уж тем более — с бабой Дусей, если они узнают, что Галя — курит! И вот это ее признание… оно как приглашение к очень доверительным отношениям. Как-то так!
— Иногда… очень редко! Когда вот — волнуюсь или психую почему-нибудь!
— А-а-а… дядька Володька — знает?
— Знает… ему это не нравится, но — терпит… он боится, что бабушки узнают. С гавном ведь съедят, и его, и меня! Да он и сам дымит, как паровоз!
— Это — точно. Что с гавном съедят! На стадионе сейчас люди могут быть. Там посидеть можно, но вот курить тебе — не стоит. Ага! Знаю! Пошли!
Далее, через мосток, вдоль обрыва — улочка маленькая. Несколько дворов буквально. Там с краю дом есть — нежилой. Он изрядно погорел когда-то, но остался стоять. В ограде есть лавочка. Я почему знаю — мы как-то туда, еще по зиме с пацанами «ныряли». И подход нормальный — с улицы не видно: кустами заросло, да и забор почти целый стоит; и на улицу выскочить можно — только так и быстро. Никто не заметит.
Мы идем молча. Когда доходим, я приподнимаю ветки рябины и отодвигаю покосившуюся калитку:
— Ныряй, пока никого нет!
Галя, оглядевшись по сторонам, пригибается и мышкой шмыгает в ограду. Как «пацанка», ей богу! Я улыбаюсь. Так с улыбкой и захожу следом.
— Ты чего «лыбишся»? — Галя осматривается.
Здесь, внутри даже уютно — ограда поросла травой, а не бурьяном, как ковром. Я прохожу за дом, подхожу к лавочке, и протираю ее руками. Вроде чисто. А то королева свой наряд может испачкать!
— Что улыбаешься, я спрашиваю? — Галя подходит ко мне.
— Да ты, как «пацанка» оглядывалась и заскочила в ограду!
— А-а-а-а… так я и есть пацанка. Сколько лет прошло — лет десять всего… Мы, знаешь ли — бедокурили так, что… Ладно, в прошлом все, — Галя присаживается на лавочку, достает из сумочки пачки сигарет, закуривает от спички. А курит она — красиво!
— Не похожа ты на «пацанку», королевы «пацанками» не бывают.
— Эх, Юрка! Это же — только маска… Все мы маски носим… Ну — почти все! Может и хотим как-то измениться по-настоящему, но — получается-то не у всех и не всегда.
Некоторое время мы молчим. Я гляжу в небо… Облака… Красиво. И если долго смотреть — начинает кружится голова. Кажется, что вот так — сорвешься туда и будешь падать долго-долго. Жутко становится… Б-р-р-р…
— Там, там — высоко, над землею кружит стая.
Если смотреть наверх — кружится голова!
И мне так легко, словно это я летаю
И рядом только неба синева!
— Красиво! Это ты написал? — Галя смотрит на меня… с восторгом.
— Нет… Сергей Трофимов. Кличка — Трофим. Он — далеко живет, не здесь, — вот опять я прокололся, не чую, что говорю, как пою. Все — на эмоциях. Плохо это, плохо…
— А поешь ты хорошо! Я знаю — нас этому учили. С душой так, красиво… Тебе гитару бы освоить, — Галя говорит негромко, даже тихо, чуть не шепотом.
— Это есть у меня в планах. Позже, когда с домом разберемся. И играть буду, и петь — постараюсь. Все для Вас…
— Это для кого, для нас? — Галя улыбается чуть удивленно.
— Для Вас — для женщин! Чтобы легче было Вас… завоевывать! — я смотрю с вызовом. А что — я честен, не скрываю своих гнусных намерений.
— Ах ты… негодяй… какой — продуманный. Все-то у него запланировано! Девок он охмурять собрался… массово, — Галя смеется, а я с восхищением смотрю на нее. В той жизни я не встречал таких красавиц. Дарья? Но там все не так, там — по-другому. Не менее фатально для меня, но — по-другому.
— Не охмурять. И — не девок! Охмурять — это врать! Не люблю врать, и не хочу. Не то, чтобы я всегда говорю только правду. И лгать иногда приходится, но то — вынужденно, по обстоятельствам. Я и не собираюсь скрывать, что мне нужно только… ну — ты поняла. И девчонок я обманывать не хочу. Да-да, нет-нет, и все. Зачем кого-то обманывать, кому-то жизнь ломать? Поэтому, девчонки мне не подходят. Мне — молодые женщины больше нравятся. Они — тоже хотят. Почему бы не дать друг другу немного счастья? И вовсе не ломая жизни.