Чёрт его знает, невесело подумал Шилов, стоит ли сразу раскрывать ему карты? Немцы — народ упрямый, настырный и безжалостный, протяни ему палец, запросто оттяпает. Впрочем, удочку закинуть всё-таки надо, а что последует дальше — поплавок покажет.
Он сорвал какой-то блеклый цветок с жёсткими кожистыми листьями, растёр его в ладони, подивился сильному незнакомому запаху. Вскользь бросил:
— Между прочим, вам просил передать привет ваш давнишний берлинский друг Хельмут Бергер.
Крюгель вздрогнул, рывком повернулся, заметно побледнел. В глазах — не радость, скорее, неприятное изумление, испуг. Впрочем, этого и следовало ожидать.
— Да, я его знаю, — медленно, жёстко произнёс Крюгель. — Но он мне вовсе не друг.
— Странно, — усмехнулся Шилов. — А он утверждал другое.
— Я вместе с ним учился в университете. Но никогда не разделял его взглядов. Хельмут Бергер — оголтелый нацист, фашист, как сейчас говорят. Более того, он подвизался в штабе Эрнста Рема, главаря штурмовиков. Поэтому я не нуждаюсь в приветах Бергера.
Неужели он откровенен? — поразился Шилов. Правда, Крюгеля именно таким и рекомендовали: резким, несговорчивым, отклоняющим любые компромиссы. А может, он просто манкирует, опасается провокации? Ну что ж, придётся на этом ставить точку. Время покажет.
— Да бог с ним, с Бергером! — рассмеялся Шилов, изумляясь, однако, огонькам ярости в голубоватых глазах инженера. — Напрасно вы горячитесь, забудем о нём:; просто случайный привет от случайного человека. А вас, честно признаюсь, я представлял несколько иным — более спокойным и очень солидным. И извините — более старым. Вы превосходно выглядите, просто молодо в свои сорок лет. Как вам это удалось?.
— Я недавно женился, — застенчиво, и одновременно слегка хвастливо заявил Крюгель.
— Что вы говорите? Женились?! Здесь?
— Вот именно. На местной девушке. Её зовут Груня, по русским святцам Аграфена.
— Так вот оно что! Поздравляю от души! Теперь мне понятна некоторая ваша экзальтированность — ведь вы переживаете медовый месяц. Как это здорово, я вам завидую, дружище!
Шилов приятельски хлопнул по твёрдому круглому плечу инженера, обнял его за талию, и они стали не спеша упускаться вниз, к рабочему посёлку, к ближнему бревенчатому бараку, где размещалась контора стройуправления.
Над плотиной затихал дробот перфораторов, наслаивались фиолетовые сумерки, лишь дальние заводи всё ещё полыхали багряными отблесками.
Глава 4
Бергер… Эта фамилия, мимоходом названная в разговоре с главным инженером, долго ещё в тот вечер вспоминалась Шилову. Приняв от Крюгеля служебную документацию, он допоздна засиделся в кабинете, задумчиво курил у распахнутого окна. Снова в который раз перебирал в памяти детали встречи, которая произошла в Берлине год назад — в октябре тридцать пятого.
…Осенний Тиргартен жил бархатными полутонами увядающей зелени, пёстрым сумраком дальних аллеи, последним приглушённым говором птиц, почуявших близкие холода. Через пруд, сплошь усыпанный листьями, тянулись за парой лебедей ровные полосы, словно колея просёлка, проложенная по целине. Белые лебеди, черпая вода — извечный контраст…
Где-то неподалёку, из каменного колодца соседнего двора, рвалась на волю бравурная песня, хлёсткая, полная бесшабашного задора, вплетённая в такт кованых башмаков. Десятки молодых голосов дерзко горланили "Хорст Бесселя" — марш-молитву штурмовиков.
Инженер Шилов осторожно, искоса приглядывался к своему спутнику, с которым его на днях познакомили на одном из деловых "бирабендов".
— Я кое-что слыхал об этом студенте Весселе… — вкрадчиво по-немецки сказал он. — Газеты писали о судебном процессе в связи с его убийством. По-моему, дело было скандальным. Сутенёры, проститутки и всё такое прочее…
— Чепуха! Домыслы красной пропаганды! — резко произнёс собеседник Шилова рослый Хельмут Бергер. — Хорст Вессель — наш национальный герой. Такова правда.
— Прошу извинить, но я вовсе не оспариваю, — Шилов вежливо притронулся к полям модной шляпы. — Тем более, что я читал об этом процессе несколько лет назад, Да к тому же в московских газетах.
Хельмут Бергер приостановился, холодно усмехнулся:
— Вы все там в большевистской России смотрите на Европу через щель, через замочную скважину. А между тем истина выглядит иначе. Германию продувает свежий ветер, она переживает возрождение. И как знать, насколько притягательным в ближайшие годы окажется её путь для других стран. Оригинальный путь!