Он лежал лицом вниз, одежды на теле не было. Под ним растекалась темная лужа крови. Это несомненно был Террини: коротко подстриженные седеющие волосы, вытатуированная аквила на плечах. Было видно, что от возраста тело начало расплываться и терять форму.
В затылке зияло круглое отверстие. Перевернув труп, я увидел, что он выпотрошен. Его внутренности были развешаны на ближайшем дереве, словно плоды на ветвях. Они уже начали высыхать на жаре, покрываясь красной коркой с мраморными прожилками жира.
Я смотрел на поля и чувствовал себя так, словно мир заколебался под моими ногами. Во мне бушевало множество чувств, и самым сильным из них было чувство того, что меня предали.
Случилось что-то ужасно неправильное. «Так не должно было быть», подумал я. Предполагалось, что это лишь учебная поездка. Я ощутил, как внутри меня поднимается гнев, пылающий, словно вулкан.
Я был зол на Террини, как и на всех остальных. Он недооценил противника, и теперь заплатил за это жизнью.
- Он мертв? – спросил чей-то голос позади меня.
Я резко обернулся. Это был Перин. Его лицо было бледным, руки тряслись. Он увидел труп Террини, и выглядел таким же потрясенным, как и я.
Я кивнул, пытаясь скрыть свои чувства, но правда была в том, что я не знал, что сказать.
- Что нам делать? – спросил он.
- Я не знаю, - ответил я.
Наступило долгое молчание. На мгновение мне показалось, что сейчас я начну плакать.
- Я лучше скажу Капо, - произнес Перин.
И я позволил ему уйти, хотя это было глупо с моей стороны.
Конечно, сейчас я смотрю на все это с перспективы пережитого опыта, и теперь понимаю, что это было одно из величайших испытаний в моей жизни. Детство я провел, изучая истории о героях Империума, и пока Прыгун читал их мне, я рассматривал иллюстрации. Я сидел на коленях его пришитых ног, а он раскачивался и пахнул дешевым антисептиком, которым он протирал свои импланты.
Во всех этих историях один герой противостоял толпам ксеносов или еретиков. Я всегда ассоциировал себя с этими героями, слушая, как запинающийся голос Прыгуна перечисляет события, прославившие их.
Но это была «Книга Мучеников»… Истории в ней всегда оканчивались смертью героев. Она должна была научить детей Империума, как надо правильно умирать.
Некоторых из них разрывали на части. Другие умирали мучительной смертью на колесе или были изрезаны нечестивым числом порезов. Иллюстрации были пугающими для ребенка, хотя, конечно, тогда я не понимал, с какой болью связано это славное мученичество.
Но одно было ясно уже тогда – я слишком любил себя, чтобы стать мучеником. Я хотел жить долго, унаследовать место моего отца, и потом вспоминать все это как события далекого прошлого.
Я испытывал страх до того момента, пока не подумал о том, что один из моих братьев может стать начальником полиции. И я понял, что должен бороться упорнее, чем когда-либо в жизни, чтобы скорее вернуться в Эверсити.
Перин убежал, а я остался стоять над трупом, ругая Террини за то, что он позволил себя убить.
Меня отвлекли крики на ферме. Еще вчера я был так уверен в себе, отдавая приказы, полагая, что все здесь в моей власти, и отправляя на смерть «Недостойного».
Теперь я понимал, что жизнь подшутила надо мной. Она играла со мной, словно кошка с мышью.
Я оставил труп Террини лежать в грязи.
Вместе с ним я оставил и многое другое. Я оставил последние фантазии моего детства. Оставил невинность, жалость, наивность. Это ужасное мгновение словно содрало их с меня, и я оставил их позади, будто брошенную одежду.
Я чувствовал себя лучше без них. Странное, спокойное чувство свободы поднималось внутри меня, когда я шагал к административному блоку. Казалось, что смерть Террини сняла с меня некое бремя.
Похоже, Перин наткнулся на сервов и надсмотрщиков, собиравшихся на работу в поля, и сообщил им новости. Паника завершила остальное.
Я попытался восстановить порядок.
- На работу, в поля! – приказал я. – Император ожидает, что вы все исполните свой долг. Десятинный флот требует плодов вашего труда.
Но было уже слишком поздно. Наступила гнетущая тишина, и Капо вышел вперед.
- Сэр, - сказал он. – Я понимаю ваше положение, но боюсь, что рабочие здесь не останутся.
- Что это значит?
Он провел рукой по лысой голове.
- Положение слишком серьезное, мы с ним не справимся. Я приказал эвакуироваться.
Его слова будто ударили меня. Я напрягся и взглянул на него с ледяным спокойствием.
- Что значит «приказал эвакуироваться»?
Капо открыл рот, но я не дал ему сказать:
- Никто не покинет это место, пока урожай не собран. Понятно?