Кому принадлежала воровская обувь установить не представлялось возможным — размер отпечатка был средний и нечеткий. Да и не было полной уверенности в его недавнем происхождении. Возможно на отпечаток раньше просто не обращали внимания.
Когда обыскали весь дом, а черепа так и не нашли, Густолес привел себя в порядок у зеркала и сказал:
— Вот и хорошо! Теперь и обманывать никого не надо. Пойду в редакцию, сообщу о пропаже, и дело с концом.
— Сообщайте. Но сначала подумайте, кем вы предстанете перед вашей Викторией? Фокин вчера уехал, а вместо него появился смахивающий на него Густолес. Перерожденцев нигде не любят.
Густолес остановился у двери.
— Согласен. Кто сейчас любит Додунского? Был уважаемым директором завода, а теперь сделался банкиром и застройщиком.
— Еще и квартиры девушкам предлагает! — добавил Эдик.
Совместное недовольство Додунским достигло такого уровня, что обернулось физическим явлением. Под окнами тормозами скрипнул грузовик (другим автомобилям на стройке делать нечего). Через минуту в комнату вошел Додунский. На ногах у него были грязные резиновые сапоги, что невольно вызывало подозрения. Но когда он сообщил о причине визита, вероятность его причастности к ограблению заметно уменьшилась.
— Я вот что подумал, — сказал Додунский после крепких рукопожатий. — Вы говорите, эта костяшка стоит миллион долларов…
— Фунтов стерлингов, — поправил Эдик.
— Тем более. Такую ценность нельзя хранить дома, она просто обязана находиться в банковской ячейке.
Густолес хотел сказать, что теперь надобность в хранении черепа отпала, но Эдик остановил его, подняв указательный палец вверх.
— А какой банк вы порекомендуете? — спросил Эдик.
Вопрос был настолько абсурдным, что Додунский непроизвольно хмыкнул.
— Конечно мой! У меня в Посторомкино центральный офис, а у других только отделения с двумя-тремя сотрудниками. Там даже штатной охраны нет. А ваша драгоценность должна быть под надежной защитой.
Эдик и Густолес согласились с мудрым, хотя и запоздалым советом.
— Да, под охраной черепу будет уютней, — сказал Эдик, — и нам спокойней.
С этими словами Эдик нырнул в спальню и через минуту вернулся с черепом в руках. (Это был второй муляж, полученный в институте для сравнительного описания.) По дороге Эдик сдернул полотенце с крючка и обернул череп, чтобы Додунский не заметил подмены.
— Не хватало еще повредить после многовековой сохранности, — объяснил Эдик свою манипуляцию.
— Ему нужна специальная температура? — спросил Додунский.
— Обойдется. Это не древний папирус, который распадается в руках от прикосновений. Если не потерял товарный вид у дядюшки в огороде, то и в сейфе ему ничего не сделается.
— На этот счет не волнуйтесь, — у нас трехуровневая сигнализация, — успокоил Додунский.
Не прошло и часа, как пластиковая «драгоценность» была помещена на хранение в банковскую ячейку.
— Фух! — облегченно выдохнул Эдик, выходя из дверей банка — схлынула напряженность от недавней процедуры. Эдик и Густолес опасались, что Додунский захочет присутствовать при закладке муляжа в сейф. Он мог бы заметить подмену, ведь сверления в черепе, запечатленные фотографом Говорухой, исчезли. Но Додунскому было не до этого, его голову сверлили десятки других незавершенных дел в банке, на стройке и табачной фабрике.
— Пусть эта пластмасса лежит в сейфе до нашей смерти, — сказал Эдик.
— Еще и детям нашим запретим прикасаться к ней, — добавил Густолес.
Эдик одобрительно хрюкнул.
— Наконец-то вы изменили свое отношение к институту семьи.
Густолес не нашелся что ответить — в его мировоззрении происходили титанические сдвиги.
Известие об уникальной находке мгновенно распространилось в Посторомкино и его окрестностях. Руку к этому приложил и Додунский. Он сообразил, что открываются неслыханные перспективы для расширения проекта. Получалось, что новые дома возводились неподалеку от места обнаружения уникального артефакта, иными словами, на месте вырождения обезьян и появления современного человека. Поэтому Додунский назвал возводимый микрорайон — «Новый ковчег».
Размышлял Додунский примерно так. С глубокой древности и до наших дней не умолкают споры между иудеями и мусульманами о принадлежности Иерусалимского храма. Так пусть хоть теперь узнают, что все они родились в благословенном Посторомкино. Иными словами, все они земляки. Так что имеют полное право хлопнуть иноверца по плечу и сказать: «Привет, землячок!» После такого обращения только полный идиот продолжит вражду.