В стороне от «Афродиты» моряки подкармливали два костра сухими ветками кустарника. Менедем сомневался, что ночь будет очень холодной, но огонь всегда придавал стоянке уют.
Чуть позже один из гребцов, вооружившись бронзовым крючком и леской, выудил из моря рыбу, и вскоре она уже запекалась над костром.
Дома, на Родосе, Менедем отворотил бы нос от такого скромного ужина, но во время путешествия он все ел с аппетитом. Он как раз сплевывал на песок оливковую косточку, когда подошедший Соклей спросил:
— Куда двинемся завтра?
— Я думаю, к Наксосу, — ответил Менедем. — Не знаю, успеем ли мы за день туда добраться — до острова где-то около пяти сотен стадий, — но если и не успеем, то будем там утром послезавтра.
— У нас на борту хватит воды, чтобы провести целый день в море? — спросил Соклей.
Менедем кивнул.
— На один день хватит. Но вот на два… Это вряд ли. Но когда мы придем на Наксос, можно будет запастись водой в тамошнем порту. Из всех островов Кикладского архипелага Наксос — самый многоводный.
— Верно, — согласился Соклей. — Его никак не сравнишь с этим Лебинтосом, похожим на сухую шелуху.
Менедем пожал плечами.
— Имейся здесь пара источников, тут могли бы свить гнездо пираты. Ведь, с одной стороны, Лебинтос окружен морем, а с другой — лежит достаточно близко от прочих островов, чтобы с него можно было совершать набеги. Однако при нехватке воды эти ублюдки не могут здесь задержаться.
Соклей вздохнул.
— Думаю, ты прав, мой дорогой. Скверно, что мы должны беспокоиться о таких вещах.
— Само собой, скверно, — ответил Менедем. — А теперь я собираюсь доесть ужин и отправиться спать.
Он гадал, не придется ли ему выразиться более резко — Соклей не всегда понимал намеки. Но его двоюродный брат ответил:
— Хорошо, — и тоже облюбовал местечко на песке, где можно прилечь.
Менедем завернулся в гиматий: дневное тепло улетучивалось из воздуха быстрей, чем он ожидал.
Когда он в следующий раз открыл глаза, на восточной части небосклона уже разгорался рассвет.
Быстрый северо-восточный ветер гнал «Афродиту» по волнам.
Еще не наступил полдень, когда Соклей сказал:
— Думаю, мы доберемся до Наксоса к закату.
— Если ветер продержится — да, — согласился Менедем.
Ветер ерошил их волосы, шумел в такелаже и наполнял парус. Гребцы отдыхали, сидя на банках: сегодня ветер гнал торговую галеру с той же скоростью, с какой она шла бы на веслах.
Соклей в конце концов привык к качке. Покачивание «Афродиты» заставляло его чувствовать тошноту только в начале морского сезона. Теперь же он просто не замечал качки, пока не вспомнил о ней. Подумав об этом, он испугался — а вдруг его опять затошнит. Однако опасения Соклея не подтвердились. Он избавился от морской болезни еще на год.
Наксос постепенно появился из-за горизонта на западе: сперва его главная гора, а потом и весь остров. Город Наксос лежал на северо-западе, за самым северным мысом; «Афродита» обогнула мыс и подошла к порту, когда до заката еще оставалось порядочно времени.
Менедем снял руки с рулевых весел и хлопнул в ладоши.
— Один из самых лучших переходов, какие я когда-либо делал, — сказал он.
— Браво, почтеннейший, — согласился Соклей. — И вот мы здесь — на острове, где зачастую происходят всякие-разные интересные вещи.
Менедем недоуменно приподнял бровь.
— Что ты имеешь в виду?
— Полагаю, все знают, что именно тут Тесей бросил Ариадну, — сказал Соклей, и Менедем кивнул. — Это также одно из мест, где эллины впервые восстали против персов. Поколение спустя Наксос послал четыре корабля, чтобы они сражались за великого царя Ксеркса у Саламина, но вместо этого суда перешли на сторону эллинов. А через несколько лет после этого афиняне осадили Наксос и взяли его, потому что он пытался отколоться от Делийского союза. Тогда еще никто не знал, что это будет одним из первых шагов по дороге, ведущей к Пелопоннесской войне.
Менедем только фыркнул. Он сосредоточенно направлял «Афродиту» к маленькой гавани Наксоса.
Диоклей с любопытством посмотрел на Соклея.
— Можно спросить, молодой господин, откуда ты все это знаешь?
Соклей пожал плечами и ответил:
— Что ж, ты ведь и сам знаешь о Тесее и Ариадне, верно?
— Об этом-то я слышал, — согласился келевст, — но не могу сказать, что хорошо помню. А вот остальное…
— Об этом написано у Геродота и у Фукидида, — проговорил Соклей. — Я просто сложил разрозненные части, как человек, который, мастеря стол, соединяет столешницу и ножки.
Диоклей почесал в затылке.
— Когда плотник мастерит стол, части можно видеть заранее. Но вот так, как делаешь ты… Похоже, ты берешь все прямо из воздуха.
— Соклей собирает много фактов, как плотник собирает красивые куски дерева, — пояснил Менедем. — И если плотник может использовать деревяшку только для того, чтобы изготовить один стол или одно кресло, то Соклей использует свои факты снова и снова.
Он ухмыльнулся двоюродному брату.
То была довольно ехидная ухмылочка, но сравнение оказалось настолько метким, что Соклей лишь усмехнулся в ответ.
Если это и разочаровало Менедема, он не подал виду и снова сосредоточился на управлении галерой.
Рыбацкая лодка, слишком поздно заметившая «Афродиту», опустила — почти уронила — свой парус и сделала все возможное, чтобы убраться подальше от судна, которое приняла за пиратское. Если бы акатос и в самом деле был пентеконтором, он бы без труда догнал неуклюжую маленькую лодку.
Некоторые из гребцов принялись отпускать насмешки вдогонку удирающим рыбакам.
— Сейчас они вовсю улепетывают, — сказал Телеф, — но когда сегодня вечером станут рассказывать об этом в таверне, небось распишут себя настоящими героями.
Это замечание заставило команду «Афродиты» засмеяться и отпустить еще несколько шуток вслед рыбацкой лодке. Соклей тоже засмеялся, но пристально посмотрел на Телефа и подумал: «Похоже, он хорошо знает, о чем говорит».
Едва торговая галера пришвартовалась в гавани Наксоса, как явился офицер и начал задавать вопросы.
Наксос поддерживал Антигона, входя в Островную лигу, которую тот основал на Кикладах несколько лет назад.
— Пришли с Коса, вот как? — подозрительно спросил офицер. — А что вы там делали?
— Покупали шелк, — ответил Соклей, всеми силами старясь говорить не встревожено, а нетерпеливо. — Мы идем в Афины, там всегда хорошо продается шелк.
Афины принадлежали Кассандру, как Наксос — Антигону, и все-таки подобная ложь казалась куда лучше признания, что они идут на Эвбею, чтобы забрать нелюбимого и не любящего своего дядюшку племянника Антигона. И офицер не расспрашивал больше. У него на уме было другое; нервно облизнув губы, он спросил:
— Это правда, что Птолемей явился на Кос?
Соклей кивнул.
— Правда.
Он постарался произнести это глубоким торжественным голосом.
— Со своим флотом? С большим флотом?
— Да, это тоже правда. — На сей раз Менедем на мгновение опередил Соклея с ответом.
Но в отличие от двоюродного брата он говорил так, словно его это развлекало. Имея многочисленный флот, Птолемей мог смести всю Островную лигу с лица земли. Менедем это знал. Соклей это знал. И офицер, с которым они говорили, тоже знал, поэтому у него был очень несчастный вид.
— Вам известны его планы? — спросил он после паузы.
— О, конечно, — теперь Соклей ответил саркастическим тоном. — Птолемей специально пригласил нас на завтрак, чтобы мы могли все это обсудить.
Иногда, довольно часто, правда, приправленная иронией, срабатывала лучше, чем ложь. Офицер Антигона побагровел.
— Ладно. Ладно, — резко сказал он.
Конечно, он не поверил правде, хотя проглотил бы сколько угодно вранья. Соклей подумал: «А что бы сказал на этот счет Сократ, если бы кто-нибудь задал такой вопрос в его присутствии?» Его ответ стоило бы послушать, родосец в этом не сомневался.