— Вы будете торговать здесь завтра? — продолжил офицер.
На сей раз Соклей заколебался. Птолемей хотел, чтобы Полемей как можно скорей оказался на Косе. Но Наксос был достаточно большим полисом, и отказ провернуть тут дела заставил бы офицера призадуматься. Пока Соклей взвешивал все за и против, Менедем, подобно Александру, разрубил гордиев узел, заявив:
— В любом случае мы проведем здесь завтрашнее утро, почтеннейший, пока будем запасаться водой. А потом… что ж, мы как можно скорей хотим попасть в Афины.
По иронии судьбы офицера удовлетворил бойкий ответ, и он двинулся прочь по пирсу.
— Мы сможем добраться до Миконоса за полдня? — спросил Соклей.
— Отсюда? Думаю, что сможем, — ответил Менедем. — И кто знает? Возможно, мы и в самом деле продадим завтра на агоре немного шелка.
— Возможно. — Соклей не верил в это, но не стал спорить.
Нынешнее плавание уже преподнесло им пару сюрпризов.
Показав на север, Соклей спросил:
— Ты и впрямь уверен, что если мы выйдем завтра вскоре после полудня, то к закату доберемся до Миконоса?
Этот остров, издали казавшийся дымчато-пурпурным, поднимался над горизонтом справа от крошечного священного острова Делос и соседней с ним Ренеи.
— Я тебе уже сказал, что уверен, — ответил капитан «Афродиты». — Помнишь, как в прошлом году нам было трудно убедить тамошних жителей, что мы не шайка пиратов? — с улыбкой добавил он.
— Да уж конечно помню. В тех водах мы сами едва не попались пиратам. Ну а подобная перспектива меня совершенно не привлекает.
— На Миконосе много лысых. — Менедем пробежал рукой по своим густым темным волосам. — Ну а подобная перспектива меня совершенно не привлекает.
Соклей со смехом проговорил:
— Поосторожней, мой дорогой, или я упаду в обморок от твоей красоты. Как я вообще смогу ныне ночью лежать рядом с тобой на юте и надеяться заснуть?
Менедем невольно рассмеялся — но в придачу и слегка загордился. Он был красивым парнем, и в юности у него имелось более чем достаточно поклонников. Некоторое время на Родосе на многих стенах были нацарапаны признания в любви красавцу Менедему, и он наслаждался своей популярностью. Соклей, высокий, простоватый и неуклюжий, прятал свою зависть за маской безразличия. Постепенно безразличие перестало быть маской, но на это потребовалось некоторое время.
Поскольку блуждающая звезда Афродиты уже сияла на западе, было слишком поздно искать здешнего родосского проксена. Братья переночевали на юте в компании звезд и мошкары, а утром Менедем послал в полис партию моряков с амфорами для воды.
— Вот удивятся женщины, сплетничающие возле фонтана, когда увидят таких орлов, как вы, — со смехом сказал он.
— Вот, посмотри, что ты наделал, — заметил Соклей, заметив, что гребцы мигом распрямили спины и принялись прихорашиваться. — Нам еще повезет, если они вообще вернутся. Вдруг застрянут на берегу?
— Лучше бы им этого не делать, — ответил его двоюродный брат. — Кто не явится на борт к полудню, останется здесь, а значит, не сможет улизнуть от мужа, отца или братьев облюбованной им красотки.
Он говорил как человек, имеющий огромный опыт в подобного рода делах. Соклей знал, что так и есть на самом деле.
В то время как одни моряки ушли за водой, другие понесли шелк, краску, бальзам, благовония, папирус и чернила вслед за Соклеем и Менедемом, отправившимися на рыночную площадь Наксоса. Соклею пришлось дать одному из местных несколько оболов, чтобы тот объяснил, как туда пройти: Наксос был старым городом с запутанным лабиринтом улиц.
Торговцы на агоре громко кричали, продавая чеснок, сыр, ячмень, шерсть, оливки, оливковое масло, изюм и местные вина.
— Всего-навсего очередной рынок еще одного маленького городка — все как всегда, — заметил Соклей. — И продают тут лишь самые заурядные товары.
Менедем засмеялся:
— Клянусь богами, сейчас мы это исправим.
И едва они нашли подходящее место, которое должно было все утро оставаться в тени, и моряки расставили принесенные товары, как Менедем начал громко выкликать:
— Косский шелк! Родосские благовония! Пурпурная краска из Библа! Бальзам из Энгеди, лучший в мире!
В тот же миг все, кто был на рынке, замерли и с разинутыми ртами уставились на него. Менедем продолжал расхваливать свои товары. Ему нравилось быть в центре внимания; если уж говорить честно, то вообще мало что в жизни нравилось ему больше этого. Когда все окружающие в пределах слышимости поворачивали к нему головы, то для Менедема это одновременно было ситосом, опсоном и неразбавленным вином.
— Папирус из Египта! — для полноты впечатления добавил Соклей. — Очень быстро расходится — покупайте, пока у нас он еще есть! Чернила высшего качества!
— Шелк! Благовония! Краска! Бальзам! — вторил брату Менедем.
Прошло совсем немного времени, а вокруг небольшой выставки товаров уже теснилась толпа: людям не терпелось пощупать, понюхать и поглазеть. Жители Наксоса были ионийцами, и отовсюду слышались их грубые, с придыханием голоса:
— Эй, 'удь осторожней! Не наступай на ноги!
— Это он тебе 'оворит!
— Не мне, а тебе!
— Осторожней, товарищ!
— Ты торчишь на пути, хватит 'лазеть, госпожа!
Да уж, недостатка в желающих поглазеть не было. А вот расставаться со своим серебром местные жители не рвались, хотя лекарь и купил бальзама на пару драхм.
— Хорошо, что я его нашел, — сказал он серьезно. — Я считаю, что это средство очень эффективное, но мне редко подворачивается случай его купить.
— Тогда ты должен взять побольше бальзама, — сказал Соклей. — Разве это не логично?
— Логично-то логично. — Лекарь улыбнулся милой, печальной улыбкой. — Беда в том, что я не могу себе этого позволить. Увы, нами правит необходимость.
Он забрал ту малость бальзама, которую купил, и пошел своей дорогой.
Соклей продал еще горшочек чернил, а Менедем — пару кувшинов благовоний. Но торговля шла медленно.
Когда Аристид явился на рыночную площадь доложить, что амфоры с водой полны, Соклей и его двоюродный брат вздохнули с облегчением.
Менедем посмотрел на солнце.
— Полдень еще не наступил, но уже близко. Давайте соберем товары и двинемся обратно на судно.
Соклей не возражал.
Вскоре «Афродита» уже скользила по волнам на север.
Диоклей задавал ритм гребле. Они двигались прямо против ветра, поэтому шли только на веслах, с парусом, поднятым и подвязанным к рее.
— Когда мы будем возвращаться с Полемеем на Кос, будет легче, — сказал Соклей.
Но двоюродный брат бросил на него странный взгляд.
— Да, если продержится ветер и простоит хорошая погода, — после короткой паузы добавил он.
У Соклея покраснели уши. Помимо ветра и погоды им могло бы помешать множество других обстоятельств.
Возле города Панормоса, что лежит на северном берегу острова Миконоса, «Афродиту» снова приняли за пиратский корабль. Это позабавило и в то же время опечалило Менедема; ему понадобилось пустить в ход весь свой дар убеждения, чтобы удержать местных жителей от бегства в глубь острова или от нападения на судно.
— Хорошо, что нам требуется всего лишь стоянка на ночь, — сказал он Соклею после того, как местные успокоились.
— Да уж, — согласился его двоюродный брат. — Надеюсь, мы не нарвемся на настоящих морских разбойников, когда двинемся к Эвбее.
— Да не случится такого! — воскликнул Менедем и сплюнул в подол туники, чтобы отвратить беду.
Так же поступил и Соклей. Менедем улыбнулся. Хоть Соклей и считал себя философом, временами он мог быть таким же суеверным, как и любой моряк.
Соклей слегка смущенно кашлянул. Да, он становился в море суеверен, но, в отличие от большинства моряков, чувствовал себя из-за этого не в своей тарелке.
— Вот и еще одна ночь пройдет на борту. — Похоже, он искал повод перевести разговор на другую тему.
В Панормосе не было родосского проксена. На взгляд Менедема, здешнее селение вообще едва ли можно было считать полисом.