Хозяин снял мясо с огня, разложил ломти по двум тарелкам и поставил их перед родосцами.
— Ну вот и готово, друзья. Наслаждайтесь.
Соклей подул на свою порцию, потом порезал ее ножом, который носил на поясе.
— Оно прожарилось до белого цвета, — пожаловался он. — А я люблю розоватое мясо.
Не успел Менедем ответить, как его похлопал по локтю какой-то тощий человек.
— Ты получил большой кусок мяса, о почтеннейший. Не мог бы ты уделить немножко голодному парню?
Мясом после жертвоприношения полагалось делиться, и Менедем кивнул.
— Бери, товарищ.
Он отрезал ломтик и протянул просителю. Еще один посетитель таверны подошел к Соклею со словами:
— Если тебе не нравится, как приготовлено твое мясо, господин, я могу помочь тебе от него избавиться.
Соклей невольно засмеялся.
— Ох и ловкий же ты пройдоха!
Но, как и Менедем, он дал немного мяса этому человеку.
В конце концов они раздали почти половину мяса, которое принесли в таверну. Но вот и Менедем наконец съел свою порцию и вздохнул, наслаждаясь роскошным вкусом и чувствуя во рту горячий жир.
«Если воины, воевавшие под Троей, все время ели говядину, неудивительно, что они были такими сильными», — подумал он.
— Еще вина? — спросил хозяин таверны.
— Нет, спасибо, — ответили разом Соклей и Менедем с такой горячностью, что трактирщик удивленно на них посмотрел.
Менедем только фыркнул. Или хозяин пытался сыграть на сочувствии, или не знал, какие помои он подает. Ни та ни другая возможность не впечатлила Менедема, и он жестом предложил двоюродному брату уйти. Соклей кивнул, и они покинули таверну.
По дороге к гавани Соклей спросил:
— Ты ведь не поделился там деньгами так же, как мы поделились мясом?
— Нет, клянусь богами. — И Менедем поднял кожаный мешочек, который дал ему Диомедон. — Не открыт, не взрезан, все еще девствен.
— Очень хорошо.
Соклей сделал вид, что аплодирует, потом жестом велел брату убрать деньги с глаз долой.
Когда Менедем снова повесил мешочек на бок, Соклей продолжал:
— Хотел бы я знать, почему Полемей принес жертву.
— Интересный вопрос, верно? Жаль, что он нам не рассказал.
Менедем немного подумал и предположил:
— В благодарность за то, что невредимым добрался до Коса?
— Нет. Вряд ли бы он скрывал, будь это что-то столь простое, — быстро и уверенно ответил Соклей. — И ведь мы же видели его на борту судна и видели, как он встретился с Птолемеем. Он бы не пожертвовал вола только за то, что убежал с Эвбеи. К тому же заметь — он сделал это потому, что так захотели другие. А Полемей такой человек, который хочет сам делать что-то с другими.
— Ну… Ты, наверное, прав. И это подводит нас к другому вопросу: что и с кем он хочет сделать?
— Само собой, — согласился Соклей. — Но я скажу тебе одну вещь.
— Только одну? — язвительно поинтересовался Менедем.
Не обратив на него внимания, двоюродный брат продолжил:
— Что и с кем Полемей хочет сделать — этот вопрос куда больше интересует Птолемея, чем нас.
И, педантичный как всегда, поправился:
— Нет, не то чтобы больше интересует, просто этот вопрос для него важней, чем для нас.
— Ты прав, — согласился Менедем, и они вместе пошли к «Афродите».
Соклей высосал мякоть из хвоста жареной креветки и бросил шкурку на пол андрона Клейтелия.
— Еще один вкусный опсон, — сказал он родосскому проксену.
Менедем, возлежавший рядом с двоюродным братом, кивнул.
— Твое гостеприимство почти компенсирует то, что мы сели тут на мель.
— Вы очень добры, друзья мои, — сказал торговец оливками.
Его дрессированная галка прыгала в клетке вверх и вниз по лесенке, держа в клюве игрушечный щит.
— Мы и сами чувствуем себя здесь, как в клетке, — указав на сероглазую птицу, заметил Соклей. — Ты — житель Коса. У тебя есть связи, которых нет у нас. Не мог бы ты найти корабельного плотника? Ему хорошо заплатят за работу, поверь.
— Я тебе очень даже верю, — ответил проксен. — Но не думаю, что это можно устроить, пока Птолемей не возьмет Галикарнас.
— Так ты считаешь, что город падет? — спросил Соклей.
Клейтелий кивнул.
— А ты так не считаешь? Антигон даже не пытается снять осаду. Судя по тому, что я слышал, большая часть его армии далеко, на востоке, сражается с… как его там… В общем, с человеком, который прошлым летом воцарился в Вавилоне. Вы, наверное, в курсе.
— С Селевком, — сказал Соклей.
— Да, именно с ним, — согласился Клейтелий.
— Можешь не сомневаться, Соклей помнит такие подробности, — заметил Менедем.
Соклей не понял, хотел ли двоюродный брат сделать ему комплимент или, наоборот, поглумиться над ним. От таких людей всего можно ожидать.
— Хорошо, что хоть кто-то способен отвлечь этих генералов, — продолжал Клейтелий. — Говорят, Антигон послал своего сына Деметрия сражаться с… э-э… с Селевком. Держу пари, он жалеет, что Полемей больше не на его стороне.
— Не знаю, — проговорил Соклей. — Ты ведь не знаком с Полемеем, верно?
Он подождал, пока проксен покачает головой, и добавил:
— Вряд ли Полемей способен быть на чьей-либо стороне, кроме своей собственной.
— Мы с Соклеем часто спорим, но тут я с ним полностью согласен, — проговорил Менедем. — Если Полемею вдруг покажется, что ты стоишь на его пути, он мигом даст тебе самый мощный пинок в живот, который ты когда-либо получал.
— Но ведь Птолемей хотел, чтобы этого человека сюда привезли, причем хотел так сильно, что послал вас за ним, — возразил Клейтелий. — И с Эвбеи все время продолжают прибывать люди Полемея: сегодня пришли еще два судна. А Птолемей обычно знает, что делает.
— Обычно — да, — согласился Соклей. — Но если он не будет присматривать за тем, что затевает его новый союзник, то, значит, правитель Египта не такой смышленый, как все о нем говорят. Он…
Соклей замолчал, потому что вошли двое рабов, чтобы убрать блюда после ужина и подмести пол. А ведь рабы вполне могли оказаться шпионами.
Приход рабов вспугнул и галку; щит выпал из ее клюва и звякнул о лестницу в клетке.
— Чак! — крикнула она, расправляя крылья. — Чака-ча-ка-чак!
— Все в порядке, глупая птица, — сказал Клейтелий.
Галка успокоилась, стоило рабам уйти, но завопила снова, когда они вернулись с вином, водой, чашей для смешивания и чашами для питья.
Соклей представил себе Полемея в образе птицы в клетке, только не галки. Уже скорее ястреб — острые когти, клюв и сверкающие глаза. И если бы его попытались выпустить на свободу, он наверняка первым делом вцепился бы прямо в лицо сокольничему.
Клейтелий зачерпнул для своих гостей немного неразбавленного вина, и Соклей, совершив возлияние в честь Диониса, почти машинально выпил.
Когда чашу с разбавленным, не слишком крепким вином пустили по кругу, Соклей постарался вернуться мыслями в андрон. Он не знал, что происходит сейчас в резиденции Птолемея и какой дом занял племянник Антигона. Не знал, но очень хотел бы знать.
Внезапно Соклей заметил, что родосский проксен внимательно смотрит на него.
— В последний раз, когда мы пили вместе, ты рассказывал о грифонах так, будто на днях видел одного из них, — сказал Клейтелий. — О каких еще загадочных вещах ты можешь нам поведать?
Менедем потихоньку захихикал.
— Вот, ты сам напросился.
— К воронам тебя, милый братец, — заявил Соклей, после чего его милый братец засмеялся уже в открытую.
Соклей подумал немного и сказал:
— Геродот пишет, что персидский царь послал нескольких финикийцев, чтобы те проплыли вокруг берегов Африки. Он пишет, что они заплыли так далеко на юг, что, когда обогнули Африку и повернули на восток, солнце светило им по левую руку.
— Это невозможно! — воскликнул проксен.
— Я тоже так считаю, — сказал Менедем, сделав глоток вина.
Он с обвиняющим видом указал пальцем на Соклея.
— Но держу пари, что ты в это веришь.