Соклей чуть заметно качнул головой. Но в этом деле Менедем не нуждался в советах двоюродного брата.
— Прости, почтеннейший, — сказал он Полемею, — но мы и сами здесь застряли. Проклятое крутобокое судно врезалось в нас, и мы который уже день ждем, когда же починят наш акатос. Если мы покинем гавань, то наверняка затонем, не успев пройти и стадии.
Он преувеличил, но Полемей этого не знал.
Махнув рукой, Менедем продолжал:
— Кроме того, ты видишь и сам — большей части команды нет на борту. Так как я могу отплыть?
Полемей гортанно зарычал — такой рык мог бы издать отчаявшийся затравленный зверь. Он снова посмотрел в сторону города и на этот раз взвыл, увидев приближающийся быстрым маршем отряд гоплитов.
— Спрячьте меня! — попросил он. Но потом сказал: — Слишком поздно. Они меня уже видели.
И выдернул из ножен меч.
Воины были в шлемах и носили корселеты, некоторые — бронзовые, другие — льняные; все имели при себе щиты и длинные копья. Им не пришлось бы долго биться с македонцем, не имевшим доспехов, но их предводитель, офицер, над шлемом которого колебался пурпурный султан, вежливо кивнул Полемею.
— Какой смысл драться, о благороднейший? — спросил он. — Почему бы тебе не пойти с нами, чтобы разобраться в этом недоразумении?
Менедем подумал, что с Полемеем этот номер не пройдет, однако тот уцепился за надежду, как тонущий хватается за соломинку.
— Пусть будет так, как ты говоришь, — ответил он и вложил меч в ножны.
Повинуясь офицеру, его окружили воины правителя Египта.
Потом капитан посмотрел на Менедема и Соклея.
— Почему бы и вам, родосцы, не пойти с нами, чтобы мы могли выяснить, что именно здесь происходило?
Он высказал это как просьбу, но на самом деле то был приказ. Менедем это понял. Он пошел по сходням, Соклей — за ним.
Правда была на их стороне. Но поверит ли им Птолемей?
ГЛАВА 8
Птолемей испытующе переводил взгляд с Соклея на Менедема и обратно. Соклей всеми силами старался твердо смотреть на Птолемея. Он думал, что их допросит какой-нибудь прислужник, но никак не ожидал предстать перед самим правителем Египта.
— Итак, — хрипло проговорил Птолемей, — вы утверждаете, что вовсе не обсуждали с этим человеком цену, за которую его от меня увезете?
— Верно, господин, — ответил Соклей. — Кроме того, даже если бы мы с братом и захотели его увезти — а мы этого не хотели, как повторяем снова и снова, — мы не смогли бы выйти в море с Полемеем на борту.
Над головой Птолемея затрещал факел. Солнце село, но благодаря факелам и лампам в андроне резиденции правителя Египта было светло почти как днем.
Птолемей подался вперед, обратив волевое, с резкими чертами лицо к двум родосцам.
— А почему нет? — спросил он.
— Потому что у нас пробоина и течь, вот почему! — воскликнул Менедем, выйдя из себя. — Если не веришь, спроси любого из своих плотников. Мы обхаживаем их уже почти месяц, но они плюют на нас — они слишком заняты починкой твоих проклятых судов, чтобы хоть на обол заботиться о других!
Соклей боялся, что его двоюродный брат заговорил слишком смело, но Птолемей лишь кивнул и заметил:
— Ты высказал без утайки все, что у тебя на уме, так ведь?
— Да, господин, — ответил Менедем. — Если бы мы могли починить судно, нас бы уже давно здесь не было, и тогда тебе не пришлось бы гадать, не вступили ли мы в сговор с племянником Антигона.
— Предположим, я спрошу своих плотников, заглядывали вы к ним или нет? — сказал Птолемей.
— Клянусь египетской собакой, давай! — выпалил Менедем, и снова Соклей подумал, что это, пожалуй, лишнее — прибегать именно к такому проклятию, стоя перед правителем Египта.
— Твои люди скажут тебе, что мы надоедали им, как вши в волосах, — продолжал Менедем.
— Хе. — Птолемей задумчиво почесался. — У меня бывали вши пару раз — даже больше. Я ненавижу этих маленьких ублюдков.
Он кликнул одного из своих людей — воина, а не слугу — и негромко с ним заговорил. Парень кивнул и поспешно вышел.
— Посмотрим, сказали ли вы правду, — продолжал Птолемей.
Он, видимо, ожидал, что родосцы встревожатся. Но Менедем ответил только:
— Прекрасно.
— И что теперь будет с Полемеем? — спросил Соклей — эта мысль сейчас занимала его в первую очередь.
Птолемей нахмурился.
— Этот шлюхин сын пытался переманить моих офицеров милыми речами и взятками. Я подобрал его, шелудивого бродячего пса, и вот как он со мной обошелся? Он больше не получит от меня ни единого куска, только глоток: завтра негодяй выпьет цикуту. — Он обратил на Соклея грозный взгляд. — И что ты об этом думаешь?