— Ты понял! — воскликнул он.
И только тут осознал, что то, как Менедем описал философов Лицея, вряд ли может сойти за комплимент.
— Мне пора, мой дорогой, — проговорил Менедем. — Зайду на судно, а потом вернусь в город, чтобы поговорить с другими ювелирами. И — кто знает? У одного из них вполне может оказаться хорошенькая жена. — И он поспешил прочь, не дожидаясь возмущенных комментариев двоюродного брата.
Подавив вздох, Соклей вернулся к расхваливанию достоинств шелка.
«Менедем сказал это нарочно, — подумал он. — Он хотел, чтобы я подпрыгнул от возмущения, и ему удалось своего добиться».
Но Соклей знал также, что, если одна из жен ювелиров и вправду приглянется Менедему, его двоюродный брат вполне может попытаться ее обольстить.
«И если Менедем так поступит, нам, возможно, придется двинуться в Афины раньше, чем он того желает».
Соклей покачал головой. Торговля здесь шла так хорошо, что им очень нужно было задержаться. К тому же он хотел, чтобы у них была возможность вернуться в Милет в следующем году или через год.
И тут к родосцу подошел пухлый мужчина в хитоне из снежно-белого льна и в сандалиях с золотыми пряжками и стал ждать, когда на него обратят внимание.
— Радуйся, — сказал Соклей: человек этот казался достаточно зажиточным, чтобы пробудить в нем надежду заполучить такого покупателя. — Ты хотел купить шелк?
— Радуйся, — ответил мужчина. Его выговор был не то чтобы ионическим, но что-то в произношении подсказало Соклею, что перед ним не эллин. — Для себя — нет. Но я пришел, чтобы сказать — моя 'оспожа может стать твоей покупательницей, если у тебя есть то, что ей нужно.
— Твоя… госпожа? — Соклей надеялся, что не выказал своего удивления.
В Милете немногие одевались так хорошо, как этот человек, и Соклей решил сначала, что у него имеются собственные деньги. Но если он был чьим-то рабом, то сколько же денег было у того, кто им владел?
— Да, господин, — ответил толстяк. — Моя 'оспожа — Метрикхе, ее хорошо знают в Милете. Она может 'аинтересоваться твоим шелком, если у тебя есть ткань 'остаточно хорошая 'ля… профессиональных целей, ну, ты понимаешь.
— Да, — сказал Соклей, догадавшись, что речь идет о гетере.
«Его госпожа просто обязана быть гетерой, — подумал он. — И к тому же очень богатой, если может позволить себе так одевать раба».
— Я буду счастлив показать тебе, что у меня есть.
— Спасибо, 'осподин, но не мне. — Толстяк помотал головой из стороны в сторону, снова доказав этим жестом, что он не эллин. — Но если ты принесешь шелк в 'ом моей 'оспожи…
Соклей чуть не расхохотался.
«Вот Менедем расстроится, что так не вовремя отправился к ювелирам, — подумал он. — Будь он здесь, он бы сделал все, что угодно, — разве что не побил бы меня камнями, — чтобы пойти туда самому».
— Да, сейчас, — ответил он рабу. — Дай мне отобрать несколько самых лучших штук шелка, которые подошли бы твоей госпоже.
Отыскав требуемое, Соклей сказал сопровождавшим его на рынке морякам:
— Если кто-нибудь явится и захочет что-то купить, дайте ему знать, что я очень скоро вернусь.
— Слушаюсь, — ответил один из моряков. И с ухмылкой добавил: — Похоже, на тебя свалилась очень трудная работа.
— И впрямь трудная, верно? — ответил Соклей с совершенно серьезным выражением лица. Потом повернулся к рабу: — Я готов. Веди меня к своей госпоже.
Как и в большинстве полисов, жилища богатых и бедных стояли тут бок о бок, и было нелегко сказать, кто где живет: богачи прятали свое состояние за стенами домов.
Когда раб остановился и объявил:
— 'от мы и пришли, — Соклей увидел побеленный дом с крепкой на вид дверью.
И дверь, и дом предполагали наличие у хозяйки богатства, но вовсе не гарантировали их.
Раб, который привел Соклея, постучал, и дверь открыл другой раб.
— Пойдемте со мной, господин, — сказал он Соклею и провел его в андрон.
И снова Соклей скрыл изумление, подумав: «Неужели в доме гетеры все-таки есть мужские покои? Что бы это могло означать?»
Все кресла и столы в андроне были очень добротные. Двор, в который заглянул Соклей, тоже говорил о немалом богатстве — колоннада с внешнего края, аккуратный палисадник вокруг фонтана и почти в рост человека статуя богини, больше смахивающей на Артемиду, чем на Афродиту. Соклей ожидал чего-то более кричащего и непристойного.
Один из рабов принес ему вино и оливки. Едва отведав вина, Соклей резко приподнял брови. Он узнал ариосское — самое великолепное вино Хиоса; «Афродита» отвезла такое вино в Великую Элладу в прошлом году. Если Метрикхе могла себе позволить такое вино, она была более чем зажиточна.