— Милосерднее всего было бы перерезать ему глотку, — сказал Соклей.
— Он не осознает, что с ним, — ответил Менедем. — Не большая милость, но все же милость.
— И может, боги все же решат сохранить ему жизнь, — добавил жрец.
Менедем ни на мгновение в это не верил. И, стараясь удержать Соклея и жреца от перебранки, он переусердствовал. Если Родипп уже оказался в лодке, как же теперь Феаген вернется в Сунион?
У Менедема не хватило духу снова трогать раненого, поэтому моряки подозвали с берега другую лодку, и Менедем дал сидящему в ней парню пару оболов, чтобы тот отвез жреца домой. Едва лодка удалилась на такое расстояние, что Феаген уже не мог слышать голосов на акатосе — или почти не мог, — Соклей фыркнул и сказал:
— Он, может, и святой, но смышленым его не назовешь.
Феаген напряженно выпрямился. Менедем очень сомневался, что жрец удалился на нужное расстояние.
— Зато он, наверное, считает, что ты — смышленый, но отнюдь не святой, — заявил Менедем.
— Мне плевать, что он считает, — ответил Соклей. — И если ты полагаешь, что…
— Я полагаю, что наш акатос снова ритуально чист, — перебил Менедем. — И, полагаю, это хорошо. А ты? — Он пристально посмотрел на Соклея, как бы говоря, что лучше тому согласиться.
— О да, — признал Соклей. — Я пытаюсь не быть суеверным, но не преуспел в этом так, как мне бы того хотелось. Вряд ли можно быть моряком и не заразиться суевериями.
— Я верю в удачу и верю в богов. Если хочешь заявить, что это делает меня суеверным, давай, — ответил Менедем, прикидывая, насколько длинным окажется спор.
К его удивлению, спора вообще не получилось. Двоюродный брат не услышал его реплики — он смотрел на стайку пролетающих мимо морских птиц.
— И о чем говорит это знамение? — засмеялся Менедем.
Теперь Соклей его услышал.
— Я наблюдаю за ними не ради знамений. Просто вряд ли мне раньше попадался такой вид буревестников.
— О…
У Менедема вытянулось лицо. Многие люди, ответившие так, как сейчас ответил Соклей, солгали бы. Но Соклей? Менедем покачал головой — он безоговорочно верил двоюродному брату.
Родипп умер через три дня. Команда «Афродиты», заменяя его семью, похоронила беднягу в могиле, выкопанной местным могильщиком. Феаген снова явился на галеру, на сей раз чтобы очистить лодку. Он хмуро посмотрел на Соклея, но тот притворился, что ничего не заметил.
Тем временем у Суниона бросило якорь крутобокое судно с острова Эгина. Поговорив с его капитаном, Менедем заявил:
— Теперь я знаю, куда мы отправимся дальше.
— Что? Неужели на Эгину? — спросил Соклей и, когда двоюродный брат кивнул, воздел руки в воздух. — Почему? Там не купишь ничего, кроме дешевого барахла. Эгинцы славятся по всему Эгейскому морю своими шутками, но что они производят такого, что окупило бы затраты на перевозку?
— У них есть серебро, — ответил Менедем. — Много-много славных «черепах». И еще у них есть храм Артемиды, который, по слухам, собираются украшать. Представляешь, как бы статуя смотрелась в львиной шкуре?
— А…
Соклей подумал немного и сказал:
— Ты сможешь убедить их купить шкуру. Полагаю, там у тебя даже больше шансов на это, чем в Афинах. В Афины наверняка попадает гораздо больше львиных шкур, чем на Эгину.
Менедем поцеловал его в щеку.
— Именно так я и подумал, мой дорогой. И до Эгины всего день пути. — Он указал на запад. — Отсюда виден остров, вон над горизонтом торчит его нос.
— А разве у островов есть носы? — спросил Соклей. — Вряд ли какой-нибудь философ об этом подозревал.
Менедем скорчил ему рожу, но Соклей недолго фантазировал на эту тему.
— Хотел бы я, чтобы вместо Эгины мы двинулись в Пирей, — со вздохом сказал он. — Но без черепа грифона какой смысл туда идти?
— И вправду.
Нет, Менедем не собирался сокрушаться из-за потери древних костей.
— Поглядим, как у нас пойдут дела в другом месте.
На другой день над Сароническим заливом дул порывистый ветер; гребцы провели порядочно времени на веслах, но, казалось, радовались этому — может, им не терпелось убраться от Суниона, где навсегда остались два их товарища. Соклей не мог задать им этот вопрос, но не удивился бы, если б оказалось, что так оно и есть.
Эгина имела в окружности около ста восьмидесяти стадий — небольшой остров, а в нынешние дни еще и порядком захолустный. Но так было не всегда.
Когда «Афродита» была уже на подходе к тамошнему полису, что лежал на западном побережье, Соклей сказал: