Соклей кивнул.
— У него есть причины просить столько денег, ведь Эринна вдова, а не девица. Но если Дамонакс не снизит цену, если его больше заботит серебро, чем сама Эринна, сразу станет ясно, что его дела не процветают.
— Хороший довод. Очень хороший, — согласился Лисистрат. — Мы сделаем еще несколько шагов вперед и посмотрим, что будет, вот и все.
Менедем проводил как можно больше времени вне дома — это удерживало его от ссор с отцом и от слишком частого общения с женой отца.
Он упражнялся в гимнасии. Он прогуливался по агоре, рассматривая выставленное на продажу и болтая с людьми, которые приходили туда, чтобы тоже поглазеть и поболтать. На рыночную площадь Родоса попадали всевозможные товары, и Менедем надеялся увидеть еще один череп грифона. Если бы такое случилось, он бы купил его для двоюродного брата, но ему не повезло.
А когда Менедем не был в гимнасии или на агоре, он отправлялся в гавань.
После осеннего равноденствия прошел всего месяц с небольшим, и на Родос пока вернулось немного судов, но в гавани все равно царило оживление. Здесь строили новые суда, а старые — и среди них «Афродиту» — вытаскивали на берег для починки и переоснастки. К тому же тут было о чем поговорить, хотя здешние разговоры отличались от разговоров на рыночной площади — они в основном вертелись вокруг моря, и в гавани не особенно интересовались последними скандалами или тем, что делается в большом мире.
— Тебе повезло, что ты сейчас здесь, а не в кандалах на невольничьем рынке в Карфагене, Финикии или на Крите, — сказал плотник, вгоняя на место большой медный гвоздь с большой головкой, крепящий свинцовую обшивку крутобокого судна.
— Поверь, Кхремий, я знаю, как мне повезло, — ответил Менедем. — Чума побери этих пиратов.
Все, трудившиеся над починкой торгового судна, кивнули, а Менедем, пребывая в свирепом настроении, продолжал:
— А если их не возьмет чума, пусть их распнут на крестах.
— Мне бы хотелось это увидеть, — отозвался Кхремий. — Но этих грязных шлюхиных сынов трудно поймать. Напомни-ка мне… Я слышал твою историю, но забыл — за вами погнался пентеконтор или одна из богами забытых гемолии?
— Гемолия, — ответил Менедем. — Чтобы вороны склевали сукина сына, который первым додумался делать такие суда. Он, должно быть, и сам был пиратом. Надеюсь, он умер медленной смертью на кресте. Такие субъекты годны лишь для одного…
— …Да и тем лучше заниматься с женщинами, — перебил Кхремий.
Все, услышавшие его, рассмеялись, но шутка болью отозвалась в сердце Менедема. Чтобы окружающие ничего не заподозрили, он присоединился к зубоскальству, продекламировав скверные вирши:
— Браво! — воскликнул Кхремий и отложил молот, чтобы похлопать в ладоши.
Остальные навострившие уши плотники и портовые бездельники кивнули.
— Спасибо, — отозвался Менедем, подумав: «Не забыть бы прочитать этот стих Соклею, когда тот отхлебнет вина, — посмотрим, смогу ли я заставить его поперхнуться».
Он вернулся к рассуждению насчет гемолии:
— Эти проклятые суда хороши только для того, чтобы кидаться на торговые корабли и захватывать их и чтобы показывать пятки, когда за ними погонится кто-нибудь из честных людей.
— Иногда триере удается их догнать, — заметил Кхремий, снова подняв молот и выбрав еще один короткий медный гвоздь.
— Иногда, — мрачно сказал Менедем. — Но нечасто, мы все это знаем.
Родосцы снова кивнули. Многие из них работали гребцами на триерах полиса или на более крупных и тяжелых военных судах, которые вполне годились для сражений с кораблями такого же типа, но для охоты за пиратами были слишком неуклюжи и медлительны, несмотря на многочисленные команды.
Кхремий начал стучать молотом, и один из портовых бездельников, судя по виду маявшийся похмельем, вздрогнул и отодвинулся подальше.
— Не представляю, что тут можно поделать, — вогнав гвоздь на место, сказал плотник. — Триеры — самые быстроходные военные суда. Они остаются самыми быстроходными уж и не знаю сколько времени! Чуть ли не целую вечность.
«Соклей мигом сообщил бы, сколько именно времени, — вероятно, с точностью до биения сердца», — подумал Менедем.
Сам он не знал точно, как давно триеры стали самыми быстроходными из военных судов, но кое-какое представление о подобных вещах имел.
— Бирема быстрее любого пентеконтора, — сказал Менедем, — потому что на ней столько же людей, сколько на пентеконторе, зато у нее более короткий и легкий корпус. Гемолии еще меньше и легче… И кормовая часть верхнего ряда весел у них не всегда идет в ход.